При изучении типологии игр возникает вопрос: где же грань между игрой и жизнью? Спор об этой границе на недавнем семинаре Андрея Комиссарова по игропрактике для педагогов привел к предлагаемым размышлениям. Попытаюсь проанализировать собственное определение игры и соотнести ее с жизнью:
Игра– это фиксированный во времени отрезок жизни, прожитый по добровольно принятым на себя и заранее согласованным искусственным правилам, обычно с возможностью досрочно прервать действие этих правил– выйти из игры.
Особо следует оговорить понятие “добровольно”, т.к. предложенному определению в точности соответствует понятие “договор”. Договор является обязательным атрибутом предпринимательской деятельности. Я не могу вести такую деятельность без договоров. Игра же подразумевает ничем не ангажированную свободу воли: хочу– играю, не хочу– не играю. И от этого выбора ничего жизненно важного для принимающего решение не изменится.
Таким образом, игра от жизни отличается только уровнем свободы воли при принятии решений. И это объясняет стирание границ между игрой и жизнью по мере расширения вариативности в жизни. Если в давние годы жизнь как процесс выживания поглощал практически все силы, игры были примитивными и занимали ничтожное время. Сегодня, когда почти все подчинено праву выбора, игры пронизали все общество, достигли невиданного ранее разнообразия и вызывают споры о границах раздела.
В этой связи интересно разобрать жестокие игры и родственные им розыгрыши. Розыгрыш подразумевает игровое поведение для инициаторов и неигровое поведение для разыгрываемых. В этой ситуации разыгрываемые выступают в роли случайного генератора, который привносит неожиданность в фиксированные правила. Для них розыгрыш не является игрой, т.к. они не добровольно приняли участие в действиях. Беглые негры, которых травили собаками, тоже не воспринимали травлю игрой, хотя для рабовладельцев это была очевидная игра по их собственным правилам– первые игропрактики. Бои гладиаторов попадают в ту же категорию. “Русская рулетка”, в контексте жестоких игр, была честнее, т.к. все игроки сами принимали эти правила. Хотя появляется новый сложно формализуемый фактор– офицерской чести для тех, кто опасался упреков в трусости в случае отказа. К той же категории, полагаю, можно отнести и дуэли: с одной стороны, искусственные правила и добровольное участие, с другой– понятие о чести и репутационные издержки в случае отказа, несмотря на законодательные запреты дуэлей.
Сегодня многие формы досуга идеально подходят под такое определение игры, т.к. предоставляют широкие возможности выбора и опираются на искусственные правила, включая самостоятельно формируемые. Все популярнее призывы к выбору работы с опорой на личностные ценности и интересы. Все больше людей, для которых работа и хобби (чем не игра?) схлопываются воедино.
Отдельного упоминания заслуживают виртуальные среды. До сих пор они воспринимаются многими как игрушечные, ненастоящие, но настоящесть определятся следствиями: подчас, результаты деятельности в “виртуальной” среде оказывают заметно большее влияние, чем в “реале”. Я специально взял слова в кавычки, чтобы обратить внимание на условность их смысла: уже большой вопрос, что более реально!
Показалось интересным рассмотреть под углом зрения игры (свободы воли) политические аспекты.
Что есть война или революция? Неспособность согласовать правила игры и заставить/отказаться от игры по чужим правилам– коммуникационный конфликт на фоне неадекватных оценок реальности. Но это так же означает наличие альтернативных вариантов правил! Альтернативные правила– это обязательное условие заявки на свою игру. В этой логике тоже получается, что революции должны происходить не на низшей точке подавления свободы, а на фазе затянутых ожиданий– когда уже кажется ясным, что менять, а изменений нет и нет.
Что есть выборы? Игра в свободный рейтинг политиков с иллюзией влияния на общие правила. Поскольку приз в этой игре для определенной группы лиц, озабоченных стремлением к власти, весьма велик, манипуляции с правилами игры на всех этапах превышают возможности неозабоченных властью лиц по слежению за их исполнением. Тем самым, неозабоченные властью люди дают озабоченным дополнительные аргументы для ограничения их свобод между играми в выборы. Тем не менее, лучших правил пока не придумали. Хотя, похоже, стоит заняться, ибо эта игра явно не равноправная по оценке участников.
Родное образование тоже начинает изучать и пробовать игровые форматы, т.к. мотивация к необучению стала фатальной по результатам стандартного тестирования. Правда, никто пока не сумел ответить на вопрос, а какой результат, действительно, нужен, но все недовольны.
Самое простое, что многими стало активно подниматься на щит,– внести в традиционный учебный процесс игровые аксессуары вместо потерявших мотивирующий фактор отметок: бейджики, скилы, фантики… Меня эта мода на геймификацию откровенно пугает, т.к. усугубляет и без того тяжелую пяту оценкомании. Вместо перехода от негативной мотивации к позитивной (от страха наказания за плохие отметки к радости познания) предлагается ограничиться соревновательный мотивацией– за фантиками вместо пятерок.
Более сложное направление– создание полноценных игр, среда которых позволяет формировать нужные знания и навыки в увлекательной форме вместо нудной зубрежки. Ведь, интересные содержательные задачи появляются только с определенного уровня овладения наукой, а начальный этап освоения базовых представлений довольно скучен. Когда знание стало легкодоступным, мотивации следовать за учителем “здесь и сейчас”, независимо от его способности увлечь наукой, стало недостаточно для скучной зубрежки. Есть увлеченные люди, которые уже создали неплохие образовательные игры, но процесс этот непростой и недоходный.
Мысль начинает представлять школу, в которой все сумели реализовать в виде обучающих игр– и тут осеняет, что это уже не будет игрой в субъективном восприятии. Более того, традиционная школа– мозгодробительные занудные будни. Попытки внести в логику школы свободу выбора натыкаются на массу проблем. А сегодня отечественная школа и вовсе делает откат даже от прописанных законом прав и свобод, ибо не справляется с этим пропущенным в 90-е годы вольнодумством.
Игра противоречит диктату единых норм, программ и учебников, но против нее никто не возражает. Значит… Теперь все, кажется, встало на свои места:
Игра– это подконтрольный глоток свободы в полосе неизбежности.
И тогда игромания– это признак инфантилизма как бегство от неизбежности, от ответственности за свой участок в настоящей жизни.
