Триллер о страшной цифре на уроке

Манипуляции на тему цифровых технологий и медицинских исследований вновь актуализировали воинственные родители.

• С одной стороны, все вредно, поэтому можно воевать с нежелательными явлениями с вредом наперевес.
• С другой стороны, никакого вреда цифровым технологиям они нанести не могут, ибо плевать против ветра...

Меня в подобных историях бесит «все средства хороши» и растущая недоказуемость любых тезисов. Достоверность в сети легко затоптать потоком лжи, а лучше полуправды. Достаточно аккуратно сформулировать утверждение, чтобы на его опровержение требовалось гораздо больше усилий, чем на доказательство,– и можно спать спокойно. Желтую полуправду с удовольствием разнесут по сети с различными интерпретациями, а за правдой нужно достукиваться очень долго до специалистов, которые не любят желтых разборок в сети, считая их ниже своего достоинства.

Лучше всего исходный тезис иллюстрирует история изучения мобильных телефонов. В принципе, известно, что излучения зло– его используют для разрушения клеток. Есть исследования о вредности излучений. В том числе, о зависимости вреда от частоты и мощности. А, ведь, мы их к самой голове прикладываем! Высокочастотное электромагнитное излучение почти на мозг кладем! Вред излучений изучен, а мы...

А доказан ли? Проведены исследования и не обнаружено достоверных зависимостей вредных последствий на мозг и здоровье людей. Исключает это вред? Нет. Но и не дает оснований считать, что он есть. Более того, накопленный бытовой опыт применения сотовых телефонов, включая ранние гораздо более мощные мобильники, не показал достоверных признаков вреда. Это безо всяких исследований известно.

Даже отсутствие этого опыта не помешало нам использовать ни допотопные компьютеры, ни страшно вредные телевизоры, ни сотовые телефоны.

Будете смеяться, но страшно вредные киловаттные утюги, холодильники и стиральные машины мы тоже спокойно используем, хотя силовая проводка на пути к ним от щитка питания облучает всех наших домочадцев мощным низкочастотным излучением, которое страшно вредно по СанПиН.

Давайте вспомним страшный вред от чтения книг в темноте, слишком близко к глазам, о искривлении позвоночника при неправильном сидении за столом, с сильным изгибом шеи при чтении книг и написании домашних заданий, при просмотре телевизора, сидя на диване с поджатой головой или близко к экрану. Телевизор и вовсе гнусный враг всему, прежде всего, глазам и шее. Сейчас они стали цифровые и не излучают как пушка по выжиганию рака– а, ведь, у всех стояли лучевые, часто с детской кроваткой за стеной, куда шел мощный поток. Я уж не говорю о бедных мозгах, вспоминая новостные программы, ток-шоу и юмор ниже пояса.

А сколько шума вокруг суицида и игромании?! Тут то точно цифра виновата! Представьте, и тут она не при чем, на что тоже были исследования– голословные утверждения есть, а влияние игр не доказано. Более того, доказано обратное, что агрессивные игры снижают уровень агрессии, канализируя ее на игру.

Важно понимать отличие внешних проявлений и причинно-следственных связей.

Агрессия в жизни есть. Она может принимать сюжетные очертания из игры. Но если бы игры не было, прообраз был бы иной– причина в носителе агрессии, а не в игре. Игромания имеет место? Безусловно! Игра здесь-то виновата? Нет!!! Есть сравнительно постоянная доля людей, склонных к зависимости. Классику читали или перешли исключительно на сериалы? Сколько погорело на «долге чести»– карточных долгах? Есть склонность к зависимости– она ищет точку приложения. Нет гаджета– сели за карты. Есть гаджет– сели за него. Кто виноват, гаджет?

А как же дети, которые перестали слушаться родителей и их не достанешь из гаджета? А кто им его дал? Кто не отвечал на просьбы маленьких детей о внимании дорогих и любимых мамы или папы, когда они предпочли телевизор или иное времяпрепровождение без собственного ребенка? Ребенок научился обходиться без них. Родители стали неинтересны. Гаджет виноват? Цифровые технологии?

Великим Джобсом стало модно манипулировать, будто он запрещал собственным детям собственный планшет. Опять ложь. Почитайте первоисточник– он завел ритуал говорить с ними о жизни вечерами, когда мог отключиться от других дел. Отчасти, это была компенсация его своеобразных отношений с первой женой и ребенком. Возможно, тогда он осознал важность прямого контакта со своими детьми, пока он им еще нужен. А в остальное время дети преспокойно всем пользовались. Уверен, что у аналогичной байки про Гейтса есть подобное вменяемое уточнение.

История про вред итерационно бесконечна. Нет достоверных доказательств вреда цифровых технологий, хотя утверждения о их наличии всегда можно найти. Использовать этот тезис в качестве инструмента манипуляции всегда можно, но это нечистоплотный прием, если человек понимает, или безграмотный, если не понимает.

Кто хочет разобраться, попробуйте покопаться в истории с прививками: от утверждений о полной маргинальности противников до противоположности о сокрытии информации об опасных последствиях, вплоть до смертности, ради прибыли на прививках. Тут, казалось бы, все должно быть более прозрачно– ан, нет!

Про уроки в цифре. «Плохому футболисту все мешает». Педагог всему голова. Какие педагогические проблемы и как он решает– это и определяет пользу и вред на уроке от всего. Цифра не исключение. Цифра– уникальный мощный инструмент, который может сделать урок намного полезней традиционного и не вреднее его. Просто, на скучном уроке дети теперь не ворон за окном считают и не резиночками пуляют по девочкам, а в гаджетах сидят. Не гаджет в этом виноват, а учитель. Зато ему соврать не дадут– сразу нагуглят правильный ответ, если захотят.

Могут спровоцировать на недостойное поведение, заснять и выложить в сеть. Вредно? Гадко? Не гаджет в этом виноват, а профессионализм учителя и новая информационная культура, от которой запретами не спрятаться. Новые возможности гнобить друг друга. Гаджет виноват? Раньше этого не было? Тоже новая культура и новый вызов. Если родители и школа не в состоянии научить детей достойным способам коммуникации, ничего не поможет. Проблема та же, что и раньше– средства новые, которые усиливают все: и хорошее, и плохое.

Эпидемия лечения образования

Все решили лечить образование. Я в их числе.

Одним из первых я начал шуметь про системный кризис в образовании и даже разродился идеями по реструктуризации системы образования. Меня удивляло, что системность проблем никто не осознает, что небольшими правками проблему не решить. Потом увидел единомышленников. Сейчас уже президент страны ставит перед органами власти задачу системного изменения в образовании. Теперь все открыто спорят, что и куда менять. Благо, «учить, лечить и играть в футбол умеют все».

• Во-первых, встает проблема «курицы и яйца»: изменить яйцо, не меняя курицу, не всегда возможно. Проактивное образование даже в прошлую неторопливую эпоху, когда можно было вальяжно проектировать, потом долго и упорно внедрять, работало только в узких нишах с очевидным непротиворечивым целеполаганием. Органикой образования является режим «вдогон» за уже известным, а не опережая время и не предугадывая события. Да, стараются ориентироваться на самое современное, но вдогон. И то далеко не всегда с ориентацией на все современное.
• Во-вторых, в скоротечном изменчивом мире почти не осталось непротиворечивого целеполагания. Редкие бренды могут себе позволить подобные опережающие эксперименты в расчете на завоеванную лояльность.

Я медленно и верно клоню к тому, что беды в образовании не от плохих учителей и не от самодовольного бизнеса, а от кризиса общественных ориентиров, которые изменили мотивацию к обучению.

Советский Союз гневно и заслуженно клеймил «общество потребления», но многие в том же Союзе хотели «сытно есть и мягко спать». Ключевой тезис поклонников Сталина о достижениях страны слишком превозносит его личность, забывая о сильной социальной идее, под флагом которой родилась страна и ради которой многие жертвовали собой не только на амбразурах ВОВ, но и в жерновах репрессий. Идея светлого коммунистического будущего благополучно деградировала в моем поколении как лукавство и формальная риторика, которую надо соблюдать как гимн.

С крушением Союза многие мечтали жить без этой лжи, без бюрократических тормозов и идеологических идиотизмов. Однако долгожданная свобода обернулась малиновыми пиджаками, инженерами-мешочниками, бартером, рыжими ваучерами, которые вкладывали с помощью проктологов и мошенников, разграбляя страну и превращая ее в бизнес-джунгли. За это время мы пришли в то самое общество потребления, которое раньше критиковали. И в нашу школу пришли те же беды, про которые раньше мы с недоумением узнавали из других стран, включая стрельбу и резню. Теперь модно искать истоки проблем в Интернете. Жаль, Марс еще не освоили– удобнее было бы искать там.

Мы прекрасно знаем, что ключевым для образования является не «как», а «зачем». Об этом ярко и эмоционально говорит Александр Асмолов. Самое массовое «зачем» в стране– для экзамена, точнее для максимального результата на нем. Но все идеи изменений для системы образования говорят про «как». В том числе и мои.

Зачем мне сегодня, например, учить физику, если достаточно нажать на кнопку и включается свет, начинает галдеть телевизор, Маша и Вася благополучно чатятся в своих месенджерах? Кругом говорят про индивидуальные образовательные программы. Чтобы я мог не учить то, что трудно дается? Я эффектно провозглашаю, что буду гуманитарием, чтобы не зубрить формулы и не ломать голову с демоном Максвелла. Отсюда и скепсис многих коллег про индивидуализацию и образовательный запрос.

Интересно интервью, в котором Елена Ленская обсуждает работу с «одаренными»: неправильно ориентироваться на отбор. Система образования дает лучшие результаты, когда поддерживают учителей, работающих со слабыми учениками, а не растят исключительно элиту. Элита при отборе получается не лучше образована, чем без отбора, а слабые без сильных «проседают» намного глубже.

Я бы говорил не про «одаренных», а про мотивированных. Семья их мотивировала или господь бог, неважно. Вложения в мотивированных самые эффективные. Надо ли их отбирать, лишая остальных увлекающего примера? Думаю, нет. Но поощрять развитие мотивированных надо. Если мотивированный, разгоняя волны, рвется вперед, надо предоставить такую возможность. Но поддерживать в режиме преодоления содержательных трудностей, чтобы интерес был и навык преодоления развивался. Надо ли игнорировать остальных? Конечно, нет. Надо вкладываться и в них, но по другому, иначе. «Школы содержать дешевле, чем тюрьмы». И в меру сил без ущерба для их развития сохранять общение с мотивированными как лучший мотиватор для остальных.

Но главный мой тезис про наш общественный прогресс. Бессмысленно крутить хвост системе образования в расчете на будущее процветание: крутить хвост нужно себе. Нужно решать, зачем мы живем, для чего:

• для «машины-квартиры-дачи»?
• для впечатлений «перекати-поля» по миру без лишних забот, денег и детей?
• для космических миров и других сумасшедших идей?

Если мозгу не ставить сложных задач, он радостно спит, переваривая обильную пищу– ему не до учебы, не до образования. И большинству людей (порядка 85%) сытой жизни вполне достаточно. Они «ловят мышей» только в условиях дефицита ресурсов в погоне за ними. Встает вопрос: нашу дальнейшую жизнь будут определять эти сытодостаточные или остальные, кому застой– нож острый, кому нужны сложные задачи?

Мир совсем не мирный, а добрый Запад, как выясняется, совсем не такой добрый: радостно поставят нас в хлев, если мы пойдем вслед за сытодостаточными. Шилозадые нужны для соревнования с другими мирами. Вопрос в том, вкладываться только в них, а остальных по минимуму, или тянуть всех?

• Шилозадые прут на интересе. Многие из них не прочь окупить интерес сытостью, но без «полной чаши» жить могут, а без интереса нет.
• Сытодостаточным нужно интерес формировать извне. Привычнее кнутом и пряником, но так формируется лояльность. А при современной динамике жизни стала актуальна, как сказал президент, «готовность к изменениям».

Деньги, которые стали сейчас мерилом всего,– тоже ценность «общества потребления». Не деньги определяют успех образования, а задачи. Деньги– сырье для задач. Любые «как»– способ переработки этого сырья в решение задач. Увлечение разными «как» не снимает необходимости поставить задачу. А с задачей проблема. Без этих задач любое «как» повисает в воздухе, оставляя нас в «обществе потребления», которому эти «как» без разницы.

Религия, куда нас все сильнее тянут, за неимением иных ценностных ориентиров, всегда прекрасно защищала главных потребленцев, если ее церковь была среди них.

Посему призывы к прорывам без готовности менять ценности «общества потребления» бесполезны:

• либо задача потребления становится ограничено ресурсной (по принципу достаточности) с приоритетом новой содержательности и смыслов,
• либо все изменения ограничатся лозунгами и пропагандой, под прикрытием которых продолжится дележка ресурсного пирога между самыми обеспеченными.

Лечить нужно себя. Как бы сложно ни было, нельзя ждать, пока к рулю встанут наши дети– можно не дождаться, ибо они смотрят на нас, а не слушают, что мы им скажем. Точнее, слушают, но слышат только то, что подготовлено нашим поведением. Если мы позволяем себе что-то не сделать в надежде, что они это сделают, когда подрастут, то мы заслуженно собераем весь негатив мнений. Надо осознавать и делать. Тогда они, начав с нами и с опорой на наше мнение, будут углублять и расширять начатое нами.

The Calf-Path / Телячья тропа

Sam Walter Foss
(19.06.1858 – 26.02.1911)

1. One day through the primeval wood
   A calf walked home as good calves should;

   But made a trail all bent askew,
   A crooked trail as all calves do.

   Since then three hundred years have fled,
   And I infer the calf is dead.

2. But still he left behind his trail,
   And thereby hangs my moral tale.

   The trail was taken up next day,
   By a lone dog that passed that way;

   And then a wise bell-wether sheep
   Pursued the trail o'er vale and steep,

   And drew the flock behind him, too,
   As good bell-wethers always do.

   And from that day, o'er hill and glade.
   Through those old woods a path was made.

3. And many men wound in and out,
   And dodged, and turned, and bent about,

   And uttered words of righteous wrath,
   Because 'twas such a crooked path;

   But still they followed—do not laugh—
   The first migrations of that calf,

   And through this winding wood-way stalked
   Because he wobbled when he walked.

4. This forest path became a lane,
   that bent and turned and turned again;

   This crooked lane became a road,
   Where many a poor horse with his load

   Toiled on beneath the burning sun,
   And traveled some three miles in one.

   And thus a century and a half
   They trod the footsteps of that calf.

5. The years passed on in swiftness fleet,
   The road became a village street;

   And this, before men were aware,
   A city's crowded thoroughfare.

   And soon the central street was this
   Of a renowned metropolis;

   And men two centuries and a half,
   Trod in the footsteps of that calf.

6. Each day a hundred thousand rout
   Followed the zigzag calf about

   And o'er his crooked journey went
   The traffic of a continent.

   A Hundred thousand men were led,
   By one calf near three centuries dead.

   They followed still his crooked way,
   And lost one hundred years a day;

   For thus such reverence is lent,
   To well established precedent.

7. A moral lesson this might teach
   Were I ordained and called to preach;

   For men are prone to go it blind
   Along the calf-paths of the mind,

   And work away from sun to sun,
   To do what other men have done.

   They follow in the beaten track,
   And out and in, and forth and back,

   And still their devious course pursue,
   To keep the path that others do.

   They keep the path a sacred groove,
   Along which all their lives they move.

   But how the wise old wood gods laugh,
   Who saw the first primeval calf.

   Ah, many things this tale might teach—
   But I am not ordained to preach.

---

(авторство перевода мне неизвестно)

1. Однажды чащею густой
   Теленок брел к себе домой.
   Но он петлял и след кривой
   Оставил за собой.
   С тех пор прошло две сотни лет,
   Давно того теленка нет.

2. Зато остался след кривой,
   Который стал тропой.
   Ведь за теленком со всех ног
   Бежал пастуший пес бульдог.
   А за собакой чинно вел
   Свою родню вожак-козел.
   И сквозь кустарник напролом
   Шло стадо за козлом.
   От мощных лап лесных зверей
   Тропа становится ровней.

3. А там и люди по тропе
   Пошли сквозь лес домой к себе,
   Хоть каждый поворот клянут,
   Но все идут, идут, идут…
   Где шел один – теперь толпа,
   Уже дорога, не тропа.
   И мул в упряжке грузовой
   Устал петлять дорогой той.
   Давно б могли домой прийти,
   Да нет прямого тут пути.

4. Лет сто с тех пор еще прошло,
   Где лес шумел, теперь село.
   Кривая улочка села
   Кривой дорогою была.

5. Вновь век минул, за ним другой,
   Вся местность стала городской.
   И вдоль по улице косой
   Народ бежит, спешит толпой.

6. Шагают сотни тысяч ног
   Там, где оставил след бычок.
   Пусть крив был след, пусть сотни лет
   Того бычка на свете нет, —
   Народ дорогу торит,
   С кривым путем не спорит.
   Теряет годы каждый день,
   Но поменять свой путь им лень.

7. Мораль сей грустной притчи в том,
   Что часто мы вот так идем.

   
   

Деда, расскажи про войну

Начиналось с «Деда, покатаешь меня на танке? А маму возьмем с собой?». Безотказный дед Гриша обещал покатать не только меня, но и маму. Правда, не сразу, а когда подрасту.

Один раз он меня жестко обманул: подарил на день рождения не настоящую саблю, а игрушечную пластмассовую. Глубина обиды должна быть понятна, раз я до сих пор это помню. Раз он танкист, воевал с немцами, с саблями проблем не должно было быть. И вдруг такая подстава! Про катание на танке обид не осталось, потому что сам не просил, когда подрос.

Обида/не обида, но недоумение его ответы про войну вызывали долго. Никаких доблестных атак, ожесточенной обороны, героических схваток. Ерунда какая-то про недоваренный рис, про ночные блуждания по темной дороге. Но, чем старше становился, тем пронзительнее становились эти бытовизмы, тем лучше воспринималась трагедия и ужасающая изматывающая обыденность военного времени. Тем важнее казались эти истории для передачи следующему поколению. Потому на День Победы сформировалась семейная традиция ездить к деду на кладбище и вспоминать его военные истории, всех остальных родственников.

Целостная оценка войны дедом– «изнурительная грязная работа». Это очень долго до меня не доходило. Только во взрослом состоянии, понемногу, по мере накопления собственного жизненного опыта, выращивания детей, осознания смысла понятия «работа».

Теперь дети выросли и повторять снова и снова уже боязно, чтобы не надоесть. Решил написать здесь. Может, кому-то еще покажется интересным, а детям будет проще передать дальше, когда и если захотят. Писать буду фрагментарно, как вспоминается. Постепенно буду дополнять разными историями от разных людей. Возможно, они будут плохо стыковаться, потому что давно это было и многие рассказчики уже не смогут повторить или уточнить свои истории.

Дед Гриша

К началу войны он уже имел диплом инженера, был специалистом по холодной резке металла, работал на заводе в Краматорске. Перед войной он собирался поступать в аспирантуру при Харьковском политехе. Оттуда осталось его яркое воспоминание о защите диссертации по какому-то двигателю– ему предложили сходить посмотреть.

Какой-то мужик довольно бойко рассказывал про свой двигатель, отвечал на вопросы. И вдруг кто-то из комиссии его спросил: «А какой КПД у человека?». Это явно выпадало из логики происходящего. Мужик отмахнулся: «Ноль». После неловкой паузы тот же голос решил уточнить: «Значит, КПД товарища Сталина тоже ноль?». Дед был очень осторожным человеком и решил, что ему пора. Однако он мне это рассказывал спустя лет 40! Значит, это глубоко его впечатлило. Как иллюстрация к современным разговорам о Сталине и его правлении.

Ушел дед на фронт из Краматорска в августе 1941 года после отправки семьи в эвакуацию. Ушел в домашней летней одежде и сдал узелок с вещами в обоз. Больше его не видел. В боях реальных не участвовал, потому что днем немцы наступали по дорогам, а они по ночам отступали по полям и лесам между дорог. На взвод было несколько трехлинеек. Несколько раз их сажали в окопы, но, к счастью, потом поступал приказ отступать. На подступах к Ростову-на-Дону их последний раз посадили в окопы. По звукам канонады, приближался фронт. Они уже прощались с жизнью, но подъехала сибирская дивизия и их сменила. На минуточку, глубокая осень, а они все в той же летней одежде без смены. Каждый что-то где-то добывал, как смог.

Только в октябре их обмундировали и оформили. Поскольку дед был инженер, его определили в 8 саперную армию, которую тогда и сформировали. Летом 1942 года их переформировывали, образованных отправляли на специализированное военное обучение. Дед вызвался в танкисты. Учили по ускоренной программе и весной 1943 выпуск отправили в Челябинск за техникой.

В Челябинске все оказалось забито танкистами, которые тоже ждали танки. Чем они занимались, взрослым опытным людям несложно догадаться. Дед, как опытный инженер и заводской человек, недолго думая, рванул к главному инженеру завода и предложил поставить свой взвод на конвейер. Он был очень горд таким своим решением, потому что убил им сразу много зайцев:

• его подчиненные не болтались по городу без дела
• его подчиненные получали зарплату и продуктовые карточки работников завода
• его подчиненные, собирая своими руками танк, лучше познавали машину
• руки его подчиненных были далеко не лишними на заводе, ибо рабочих не хватало и за станками работали в большом количестве женщины и дети, т.е. они своими руками приближали момент получения танков

Ждать комплектование танками пришлось довольно долго (судя по армейской книжке, от выпуска из училища до переформирования на новом месте дислокации прошло три месяца). После комплектования решили сделать тестовый пробег. Кажется, он говорил о 20-30 км. Один танк вскоре после выхода на марш вышел из строя. Одна деталь оказалась бракованная. Выяснили, кто ее сделал– 13-летний мальчик. По законам военного времени за это могли и расстрелять. Дед не знает, чем все кончилось, но очень надеялся, что обошлось без крайних мер.

Особое впечатление у него оставила история о погрузке танков для отправки на фронт. Он много раз ее рассказывал. Помню, я удивился, полагая Челябинск далеко от линии фронта. Но дед сказал, что самолеты-разведчики вполне могли долетать. Им нужно было с уровня земли по двум стволам деревьев, положенным как пандус с земли, своим ходом завезти танк на платформу в кромешной темноте. За огонек сигареты могли расстрелять– курили в рукав. Для управления действиями механика-водителя использовали командирские часы со светящимся циферблатом. Один танк сорвался со стволов при погрузке. У деда на глазах комиссар, размахивая пистолетом, грозился расстрелять командира танка, но обошлось угрозами.

Перебросили их к знаменитой Курской дуге в недавно сформированную 3 гвардейскую танковую армию, приданную Центральному фронту. По книжке дед был в 7 гвардейском механизированном корпусе до последующего переформирования уже после Курской дуги.

Одно из его ярких впечатлений из «боевых действий»– марш-бросок к Орлу. Он был командиром 1-го взвода и получался головной машиной в колонне. Двигаться приходилось скрытно в кромешной темноте по шоссе. В какой-то момент он по совершенно необъяснимой причине приказал остановиться и вылез из люка танка осмотреться. Прямо напротив него стоял указатель на немецком, что до Орла 4 км. Если бы этот столб не заметили и влетели в город, всех бы могли пожечь, потому что улочки в Орле узкие, не для танков. А так они своевременно обошли город.

Собственно про боевые действия он поделился только двумя впечатлениями:

• «танки горят, как свечки»
• «после боя на гусеницах все: железо, люди, свои, чужие»

Он был несказанно благодарен своему экипажу, что они освободили его от чистки танка. Он не мог, потому что неудержимо выворачивало. Как и чем он это компенсировал, он не рассказывал. А я не сообразил спросить. Впрочем, какая разница? Как-то договорились.

Очень его пробила история с недоваренным рисом. Был этап, когда они находились в активном движении, долго не могли поесть. Чуть ли не пару суток. Объявили привал. Тут же все бросились готовить еду. Его экипаж где-то добыл рис. Едва его забросили в котелок и закипятили, команда «по машинам». Пришлось есть его полусырым и он колом встал в брюхе. Теперь, после туристического опыта, я бы предложил завернуть горячий котелок в телогрейку минут на 40-50, но...

После Курской дуги их направили на Белорусский фронт (очень наглядная карта движений 26 танковой бригады со ссылками на документы, включая журнал боевых действий). Судя по журналу боевых действий, там было много времени без боев. Именно там с дедом произошло одно из военных чудес. Он лежал на плащ-палатке недалеко от реки и писал письмо домой. Захотелось пить. Он подошел к реке– и в это время шальной снаряд разнес в клочья его плащ-палатку.

Там же произошло удивительное событие, о котором я слышал только от деда. Им организовали баню, а после бани выдали новое американское белье, полученное от Красного Креста. После этого многие полегли с брюшным тифом. Похоже, белье было заражено тифозными вшами. На свежем белье, насколько я понимаю, вши сами по себе не заводятся. Многие не выжили. В частности, потому что не ели, находясь без сознания. Дед выжил чудом. Говорят, он даже в бессознательном состоянии ел, когда кормили. Поскольку медперсонала не хватало, полноценный уход обеспечить не могли. У деда образовались сильные пролежни. В результате нога оказалась повреждена и его признали ограниченно годным. В госпитале он провалялся 9 месяцев.

После войны постепенно нога расходилась, отчасти потому что дед заставлял себя ходить без палочки. И только в старости снова дала о себе знать– он снова начал ходить с палкой. Отец его помнит с палкой, когда дед их забрал из эвакуации в Казань. После демобилизации из армии его туда направили на авиазавод. Потом он вернулся на свой завод, который после эвакуации разместили в Электростали. Там я к нему и приставал с катаниями на танке, саблей и историями про войну.

Ушел он в течение года после Советского Союза. С растерянностью и недоумением смотрел на происходящее. Жаловался, что ничего не понимает в новой политической реальности.

Два его младших брата остались на войне. Один посмертно награжден за защиту позиций от немецкой разведки у деревни Чулково 5.1.1942. Про самого младшего ничего не известно. От старшего осталась семья. Причем, если бы при отъезде в эвакуацию из Кременчуга его молодую жену с дочкой почти силой не забрали родители деда, она бы тоже ушла в Холокост– это судьба всей ее семьи, которая осталась в городе. Еще у деда была сестра. Ее жених не вернулся с фронта.

Дед Муня

Полное имя деда Самуил. Меня назвали в его честь по созвучию с домашним именем, хотя и более привычным для того времени. Дед не дожил до своих внуков, хотя с фронта вернулся живым. У него было три дочери и он очень хотел сына. Бабушка сожалела, что он не дожил до внуков– их получилось четверо и только одна внучка. Наш старший появился через три года после его ухода из жизни.

Вернулся дед с сильной язвой. Сам не мог даже ходить. Бабушка рассказывает, что его привел адъютант. Привалил к стене, пока стучал в дверь и вызывал бабушку. Бабушка его выходила. После этого он работал завгорздравом в Кременчуге, пока не заболел– теперь уже раком. Хотя ему пудрили мозги, он сам поставил себе диагноз и в ответ подробно рассказал, что и когда с ним произойдет.Умер в один год со Сталиным.

К слову, о Сталине и его режиме. Дед был коммунист, фронтовик, кавалер ордена Красной Звезды, завгорздрав, но в коридоре наготове стоял дежурный чемоданчик и к подозрительным звукам на улице по ночам дед с бабушкой прислушивались. От бабушки я узнал, что из Кременчуга эшелонами высылали евреев куда-то в Сибирь. Она говорила про два эшелона. Дед ей как-то сказал, что положит на стол партбилет, если его семью начнут принуждать к высылке. При этом про него рассказывали, что он был довольно резким и принципиальным человеком. Могу себе представить, зная свою собственную мать. И такой сильный человек молчит в тряпочку про высылку людей эшелонами. Только угроза своей семье может заставить его поставить вопрос ребром. «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо».

Про его военные истории я знаю совсем мало. Его военные документы не у меня, поэтому совсем чуть-чуть.

Сначала он занимался формированием санитарных поездов. Одно время это происходило на Алтае, на перегоне Барнаул-Бийск. Он даже выписал туда семью– бабушку с тремя дочерьми. Но, когда он уехал оттуда с эшелоном, им стало очень холодно и голодно. Пришлось оттуда выбираться. Хозяйка им дала в дорогу картофельные очистки, из которых бабушка сделала оладьи. Сразу все съесть дочерям не дала, а в дороге их выкрали.

Дед потом был начальником госпиталя. По специальности он был рентгенологом. На фронте он придумал и сделал приспособление, которое позволяло заводить раненых в рентген на подвесе, не заставляя их кантовать в горизонтальное положение, что вызывало задержки и болевые ощущения.

Как-то ближе к концу войны, когда у него уже была сильная язва, пришла комиссия с проверкой госпиталя. Они пришли в восторг от состояния дел, от изобретения деда. Решили представить к ордену Красной Звезды главврача. Но, когда он появился скрюченный в валенках и телогрейке, потому что его знобило, возмутились за неуставную одежду и наградили его зама. Хорошо не наказали. Потом его все же наградили, но уже в конце войны.

Сестра его была директором школы и в ее школе в Кременчуге учились многие мои родственники. Со стороны бабушки– жены деда– военные истории не знаю. Бабушка часто вспоминала из своих родственников Яшу (кажется, как и она Богораз), который блестяще знал немецкий язык, был молодым и красивым. Его все очень любили. Она была уверена, что он был разведчиком, поэтому его долго ждали после окончания войны, но никаких признаков жизни или смерти так и не пришло.

Продолжение следует... Здесь же, по мере дозревания времени и памяти.