Обзор опыта работы с «образовательным запросом»

Черновик статьи, опубликованной на днях (ru / en). Захотелось сохранить исходный вариант для истории и в качестве примера вероятных метаморфоз при вписывании в прокрустово ложе требований и согласований.

---

Рациомунизм

У дискуссий о победе ИИ над человеком может быть неожиданный поворот.

Чем отличается человек от робота? Биологической основой, животными инстинктами и эмоциональной реакцией.

Масса экспериментов из области когнитивной науки показала, что мозг генерирует тьму самых разных идей, часть которых на ранних стадиях должен отсеивать «сторож», по терминологии Натальи Бехтеревой, а дальше из оставшихся сравнительно разумных команду «стоп-дорабатываем» дают эмоции, просаживая, например, электрическое сопротивление кожи за несколько мгновений до осознанного вопля «эврика!».

Почему, казалось бы, красивая социальная идея коммунизма не взлетела, а даже привела к довольно сомнительным результатам, совместимым с жесткими авторитарными режимами? Потому что природа человека оказалась не готова к рациональному и справедливому стилю отношений. Зачем упираться, если можно так получить долю общих ресурсов? Ничтожной доле людей интересно думать и придумывать что-то новое из любви к искусству, а не с целью вырваться вперед в соревновании за личными ресурсами. Напрягаться в учении без необходимости люди не хотят. Напрягаться в работе без необходимости люди не хотят. Обойти общие правила ради получения дополнительных благ многим не зазорно.

Идеологи коммунизма быстро вышли на задачу «воспитание нового человека», который был бы готов к добросовестному труду и справедливому перераспределению благ. Но не сложилось. В СССР в период «брежневского застоя» многие жили с фигой в кармане и в декларируемые ценности, наблюдая реалии вокруг, практически никто не верил. И Китай пошел в гору, когда начал реализовывать капиталистические схемы, где личный интерес стремления к дополнительным ресурсам является движущим мотивом. Что во главе осталась компартия, принципиально в этой логике ничего не меняет– нет нового человека.

А теперь посмотрим на искусственный интеллект, лишенный изначально биологических якорей в своем мотивационном движке. Он изначально рационален. Равномерное и рациональное распределение усилий и продуктов труда для ИИ органично. Никакие страсти их не мучат. Что лучше отвечает критериям оптимальности– то и результат.

Чем не коммунизм? Правда, не для людей, но зато эффективность налицо! Людям надо правильно морковку вешать под носом, чтобы они к ней стремились в соответствии со своей природой. Буйные эмоции использовать для непредсказуемых мутаций и расширения поля вариативности, где эффективно работает Дарвин. И не мозолить лишний раз глаза тем, что ИИ подсовывает ситуации людям– пусть продолжают считать себя царями природы, ибо ИИ эти эмоции чужды, зато для эффективного поведения людей это полезно.

4 секунды демократии

4 секунды аудио могут всколыхнуть сомнение в выученной беспомощности к демократическим шаблонам, что демократия так себе идея, но лучше не придумали (вольный парафраз к Черчиллю).

Хорошая или плохая, но демократия подразумевает субъектное поведение участников. Можно сомневаться в реальной субъектности участников, но они хотя бы должны быть поставлены в ситуацию необходимости субъектного поведения, а как они из него будут выпутываться– это их дело, дело их субъектности, какая бы она ни была.

Именно поэтому я абсолютно солидарен с Явлинским, когда он подвергает остракизму «умное голосование» как отказ от демократических принципов под благовидным предлогом– и поэтому квазидемократическим. Это точно такая же манипуляция общественным сознанием, как примитивная пропаганда по традиционным каналам.

Если пляски вокруг всенародных голосований– это соревнование в манипуляции толпой, то голосование под диктовку в ГосДуме вызывает раздражение. Вся страна в едином порыве погружается в цифровизацию и роботизацию, а мозговой центр нормотворчества в стране прозябает в Средневековье? Какая проблема автоматизировать голосование по требуемому шаблону без депутатских зарплат и потери человекочасов на кнопкодавство? Какой пример они подают всей стране?

Если партийный принцип формирования органов власти обезличивает простых малоизвестных представителей партий, зачем набирать их физически? Проголосовали за партии– тем самым придали вес мнению партии. Партия в любой момент направляет наиболее компетентного представителя в место принятия решения или, еще проще, удаленно присылает свое решение. И итог открыто публикуется на сайте с раскладом по партиям и их весовым коэффициентам. На одних зарплатах сколько можно сэкономить, не говоря о квартирах и командировках?!

Если же хотим соблюсти голосовальную традицию, то партийный принцип формирования должен кануть в Лету. Люди должны выбирать конкретных представителей. Их принадлежность к той или иной партии играет для многих избирателей большую роль. Но тогда именно эти люди избраны, а не безликие функционеры от партии. Голосование хором под окрики партийных надсмотрщиков– это позор, а не демократия.

---

Голосование в ГосДуме поправок в закон «Об образовании в РФ»:

• Ведущий: «Включите режим голосования»
• Голоса в зале: «Коллеги «за» голосуем. За-за-за!»

«Знак качества» цифровому курсу?

Бумажные учебники перед появлением в классе обычно проходили тщательную проверку на доброкачественность. Сокращение циклов разработки и переработки текста в цифровом формате до сих пор не могут выйти за рамки этого стереотипа, хотя уже не раз в цифровом пространстве бурно обсуждались скандалы с бумажными учебниками.

Вот и масштабный проект цифровой трансформации образования не мыслит себя иначе, как через жесткий контроль доступа цифровых образовательных ресурсов на сетевую учебную платформу. Третье чтение в Госдуме очередных поправок в закон «Об образовании в РФ» добавило к статье 18, в частности:

8(2). Электронные образовательные ресурсы включаются в федеральный перечень электронных образовательных ресурсов, допущенных к использованию при реализации имеющих государственную аккредитацию образовательных программ начального общего, основного общего, среднего общего образования, по результатам экспертизы содержащихся в них электронных учебно-методических материалов. Данная экспертиза проводится федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере общего образования.

Долгое время одним из самых читаемых моих постов здесь было рассуждение об уместности учебника в цифровом пространстве («Электронный учебник» как оксюморон 9.9.2013). Сейчас захотелось уточнить два тезиса на основе свежих наблюдений обучения в цифровой среде:

• теория для ученика должна быть общедоступна и бесплатна
• компетентность образовательной организации—  в организации процесса учения, а не в учебных материалах

Теория (учебник)—  в массы

Должен всячески поощряться любой способ объяснить модели и явления, кроме тех, которые запрещены законом. Поощрение должно заключаться в компенсации усилий по подготовке учебного материала в виде фиксированной законодательно доли отчислений на основе статистики использования его в учебном процессе на оплачиваемых учебных мероприятиях. Никто не обязан бесплатно учить, но обществу комфортнее, когда люди более образованы, поэтому общая логика образования, образовательной среды общества должна быть максимально открытой и доброжелательной к любой образовательной инициативе, кроме нарушающей закон.

Создание своего материала, по которому кто-то будет что-то изучать,—  это акт самоутверждения и самопродвижения. Если общие правила жизни в сети будут гарантировать финансовые компенсации затраченных усилий пропорционально востребованности созданного продукта, то это абсолютно достаточные условия для быстрого развития качественных учебных материалов. Причем абсолютно в противовес привычной стратегии «держать и не пущать» без особо доверительной проверки особо доверительными экспертами.

При оживленной сетевой жизни выявление багов в открыто опубликованном тексте несопоставимо эффективнее традиционной инспекционной проверки. При свободной публикации гораздо сложнее будет продвинутся, чем затесаться через «правильных» людей в чиновных заграждениях. Скорее, ради такого продвижения, кто сможет, будут платить известным экспертам для получения от них позитивного отзыва. И тогда доброе имя эксперта тоже будет иметь цену. Каждый живет по своим ценностям.

А жесткость надо проявлять не на начальном доступе, а на выявлении нарушений: риски попасть в «черный список» при нарушении единых правил должны действовать гораздо сильнее стартовых заграждений.

Но это другая ментальность, отсутствующий пока стереотип. Ждем медленного переосмысления новых цифровых реалий.

Компетентность учителя—  в организации учения

Можно многократно тиражировать заклинания про «учиться учиться», но смысл учения в общении учителя и ученика. Как нельзя увидеть себя без зеркала, как психолог нужен в качестве психологического зеркала, так и учитель нужен как целевой образ, возвращающий ученику образ того, что у него получается в процессе учения.

Иногда встречаются люди с высокими способностями к рефлексивности, которая позволет им считывать с окружающих коллег отраженный образ своего знания или навыка. Уметь учиться и означает этот навык: выбирать новое направление для освоения, выстраивать стратегию и тактику освоения, считывать с окружающих обратную связь о качестве освоенного.

Но большинству нужен проводник в учении по всем описанным этапам или по некоторым из них. Именно в этом компетентность учителя, который, в отличие от обычных людей, чувствует оптимальные стратегии учения другого. Хотя возможен вариант взаимной подстройки, когда разным ученикам лучше подходят разные учителя. Для массовой профессии второе гораздо более органично, хотя иногда встречаются выдающиеся учителя, круг успешных учеников которых заметно шире.

При таком смещении акцентов, когда учитель должен не доносить материал, а помогать в нем разобраться и найти свое место по отношению к изучаемому материалу, он может «сосать двух маток»:

• ученика (родителей), помогая его персональному продвижению в развитии картины мира (образования)
• заказчика своих выпускников, которые соответствуют ожиданиям заказчика

Можно здесь же детализировать, в чем и как должно выражаться решение учителем этих двух задач, которые внутри учебного процесса, на самом деле, схлопываются в единый процесс. Но я не хочу затуманивать ключевые смыслы деталями, которые заметно понятнее для осмысления при наличии постановки задачи.

Какой пробы «серебряный» университет?

Очень красивая и правильная идея– помочь людям 50+ в обучении новым навыкам, которые помогут им найти работу. Особенно в свете сдвига пенсионного возраста. Есть возражения?

Есть сомнения и личный опыт.

• Помочь– это как?
• Погасить стоимость обучения из госбюджета.
• Как у нас используют госбюджет?
• Правильно! Подбирают из сущего то, что подходит под критерии.
• Какое к этому имеют отношение люди «серебряного возраста»?
• Правильно! «Шо дают». Кто ж специально под них будет что-то строить, если аудитория и выхлоп непонятны и малозначимы на базовых стратах?

Итого имеем стандартные курсы, приглашение на запись, бумажную возню для отчетности по Матроскину и сопутствующие артефакты:

• деньги от государства вузу в обмен на бумаги,
• дипломы формально исполнившим брачный танец для вузовской бухгалтерии.

Анализируем интересы:

• государство в лице ответственного за проект чиновника
  • списки курсов
  • списки прошедших обучение
  • доказательства работы вуза;
• вуз в лице ответственного за допобразование и «серебро в волосах» части студентов
  • набор седых студентов
  • доказательства проведенной работы
  • деньги из госбюджета, ради которых вся возня;
• студент с «серебряной» головой
  • «как шмогла», ибо на халяву.

Реалити-шоу

Я впервые испытываю неловкость за полученный диплом, который в этом «серебряном» качестве. Не могу сказать, что это было совсем бесполезно. Кое-что полезное я узнал. Но это «кое-что» в стиле научпоп. На диплом никак не тянет.

Нельзя по одному конкретному опыту обобщать, но и не замечать конкретный опыт не стоит. Тем более, я записался изначально в совсем другой вуз и на совсем другой курс совсем другого направления. Но там все кануло в Лету– видимо, с квотами не срослось. А начали зазывать сюда– «не пропадать же добру?». Выбрал из списка, что показалось полезным.

Мне дали доступ на СДО. Ролики с лекциями + тесты в качестве проверки. Отношение тестов к лекциям очень косвенное, но Гугл помог. Одни лекции эпизодически предполагали изложение на предыдущих лекциях таких аспектов, которые потом оказывались в более поздних лекциях. Качество самих лекций, как говорит один мой хороший знакомый,– «надо подумать».

Прикладной курс засчитан по среднепотолочным тестам, ориентированным на выбор правильных ответов из списка. Зачем я скачал и установил среду разработки? Осталось непонятным– видимо, по наивности, хотя некоторые бытовые преимущества в этом есть. Львиную долю тем в программе этого курса я изучал дважды в приличных вузах в полном объеме – правда, очень давно, лет 30-40 назад. Причину выдергивания именно этих тем из соответствующих полных курсов мне придумать удалось только для пары-тройки из них. Зато тест по теме, которую я точно хорошо знал, оказался оценен хуже всех остальных.

Эти странные тесты лишний раз дали повод задуматься о смысле тестов в учебном процессе. Они традиционно играют роль «турникетов» на доступ к бумажке об успешном завершении. И в этом качестве, как не раз показал опыт ЕГЭ, проще снизить планку, чем поднять уровень допуска. Я давно ратую за разведение задач обучения и проверки качества освоения материала. Тест или иная форма оценки в рамках обучения—  это что должно быть подчинено только смыслу обратной связи, конструктиву в продвижении. Не надо это скрещивать с задачей аттестации. Получается плохо и одно, и другое.

Никто не мешал мне честно все попробовать руками. Но никто и не требовал это делать. Фраза из стартового письма моего координатора из вуза, что я волен учиться в любом удобном мне режиме, была мною неверно истолкована как свободный момент окончания обучения. А оказалось по Матроскину– в любом удобном, но в рамках сроков, когда грядет оплата вузу из бюджета.

В жизни, как всегда ближе к концу года, началась запарка по делам на работе. За неделю до срока сдачи проклюнулось ответственное за обучение лицо и настоятельно попросило пройти все тексты до конца, даже если они не будут зачтены. Это чтобы у них были основания сдвинуть сроки. А у меня было пройдено всего пару тем из примерно 10.

Но я сумел за 3-4 дня честно просмотреть все оставшиеся лекции и честно ответить на все тесты. Мы победили. Мы– это все участники:

• я как честно выполнивший формальные обязательства студента
• вуз как честно выполнивший формальные обязательства вуза
• государство как честно выполнившее формальные обязательства по оплате прекрасного гуманитарного проекта по обучению людей 50+

Не расстанусь с бумажками!

Люди с трудом осознают, что привычные в старых условиях нормы в новых условиях могут быть вредны и даже опасны.

В бумажную эпоху даже простая копия официальной бумажки была проблемой, почти нерешаемой.

• Был период, когда на документах не было фотографий— технически сложно.
• Потом ч/б фото перестало быть проблемой.
• Потом цветное.
• Потом появились копировальные аппараты. Копию от оригинала было видно за километр...

Но пока вся информация была на бумаге, ее свободное распространение было все ещё проблематично. Именно поэтому бумажные документы всегда были избыточны— сложно совместить данные из разных бумажных источников. Когда документ в цифре и кругом сети, любая информация мгновенно передаётся и легко комбинируется/совмещается из разных источников. Логика бумаги стала избыточной— а ее сохраняют по привычке.

Концентрация в одном месте разных данных— это избыточность. Чем легче совмещать разные данные, тем дальше они должны быть друг от друга, чтобы на их совмещении было сложно построить новую информацию за рамками требуемой, для которой они хранятся.

Правила о персональных данных сидят между двух стульев:

• с одной стороны, бережно хранится избыточная логика бумажных документов
• с другой стороны, предпринимаются неуклюжие попытки ограничить их прозрачность

Это невозможно! Это бесполезная кормушка для безопасников. Надо полностью перепроектировать логику работы с данными в условиях цифровой информации и сетевого взаимодействия. Бумажный опыт годится только для подстраховки и резервирования на случай сетевых сбоев.

Простейший критерий удачного проекта новой организации работы с перс.данными—рекламщики не могут ломиться к человеку никаким образом. Вся реклама должна идти через специализированный рекламный маркетплейс (куда я сам зайду, когда нужно что-то купить/заказать) или обезличенно через посредника по выявленному им косвенно интересу при наличии в настройках «галки»-желания получать рекламу в ответ на похожую услугу/товар.

Всякие «экосистемы» для сбора разнородной информации обо мне с целью удачно впаривать свои товары/услуги, есссно, вне закона— каждый сервис должен быть изолирован и обезличен.

(перепост себя же из facebook)

PS. Изложение предложений по изменению логики защиты данных с подборкой ссылок о коррекции 152-ФЗ.

Образование как персональный оркестр

Что образование давно не дело трансляции одного мастера на нескольких подмастерье, не новость. Новость, что те задачи, которые давно лежат на одном учителе или вузовском преподавателе, уже пора делить на несколько разных этапов и операций. Собственно, даже это не новость, но способ распределения этих задач и нормативная база под него пока только формируются.

Кто дирижер?

Этот вопрос сейчас является наиболее спорным. Традиционно, на индустриальном конвейере обучения за процесс отвечали школа/вуз в лице ректора/директора. Да, и процесс был больше похож на конвейер, чем на игру оркестра. Впрочем, рядовой оркестр, вероятно, не слишком отличается от конвейера.

Но сейчас все чаще стоит вопрос об образовательной субъектности с заклинаниями в стиле Барбары Кетлин про «индивидуализацию-дифференциацию-персонализацию», которая под «персонализацией» понимает активное участие ученика в формировании образовательной программы. Это вызывает отторжение у многих экспертов, поскольку не каждый профи в состоянии строить программу, не то что ученик. Впочем, у Барбары это широкий спектр вариантов участия ученика в проектировании, и совсем не обязательно самому ее составлять, оформлять и утверждать. Наличие внятного образовательного запроса– уже неплохо. Даже это большая проблема в образовательных отношениях.

Тем не менее, в моей аллегории такой вопрос неизбежен: кто дирижер будет?

• Во-первых, если ученик может и хочет, ему можно позволить дирижировать. Хотя совершенно очевидно, что таких желающих исчезающе мало. Среди тех, кто все же решится, мало тех, у кого получится.
• Во-вторых, от организации оркестра и его сыгранности зависит сложность дирижирования. Хороший оркестр и сам сыграет с опорой на тех, кто возьмет на себя задачи координации без отрыва от своей скрипки. И вопрос не в манипуляции взявшимся за палочку неумехи, а в сыгранности и способности гибко подстроиться.

Поэтому я склонен больше обращать внимание на модель, где дирижер профи, а ученик способен заказать музыку. И в идеале, освоить в процессе навыки игры на инструментах и попадания в такт со всеми. И тем самым найти свое место в жизни на этом этапе учения, не исключая следующих.

Более того, в аллегории оркестра роль дирижера было бы странно недооценивать. Скорее, именно дирижер может обеспечить музыкальный шедевр, хотя без хорошего сыгранного оркестра это нереально. Поэтому, замыкая круг аллегорий, ученику нужен классный дирижер (создатель образовательной программы), а оркестр может быть и сам по себе, независимый от дирижера, но сыгранный, чувствующий и умеющий исполнять избранные дирижером партии в нужном стиле.

Кто в оркестре?

Полагаю, оптимальный состав оркестра– это сейчас основная архитектурная задача. Для традиционного учения в очном контакте с физической концентрацией учеников/студентов и сотрудников в здании школы/вуза состав оркестра и стилистика индивидуальных партий давно устоялись. С широким распространением дистанционных форматов в учебном процессе появились новые варианты. Как минимум, старые оркестровые схемы показали свою неэффективность, а новые только нарабатываются. Для некоторых, которые кажутся полезными, нет нормативных схем поддержки.

Мне близка мысль о том, что удобство офлайн-работы в собственном ритме, соблюдая внешние сроки, для многих станет базовым режимом. И это правильно, если с учетом наблюдаемых на карантине эффектов разложить учебный процесс на органичные этапы и подобрать под каждый из них оптимальный режим коммуникации.

В любом учебном модуле есть:

1. Вводная часть про то, какое место этот модуль занимает в общей картине мира («куда лошадь запрягать»). Для этой задачи идеальны профессиональные научно-популярные тизеры.
2. Ознакомительная часть без ноток научпопа
3. Примеры базовых типовых задач
4. Навык решения базовых типовых задач
5. Ограничения базовых задач и выход на более глубокий уровень моделей/понятий/задач
6. Типовые задачи, необходимые для квалификационных испытаний по модулю
7. Проблемы и навыки решения

Уровни с 1 по 5 вполне могут быть освоены за счет открытых и доступных цифровых курсов и даже роликов. Уровни 6-7 лучше осваивать интерактивно. Процесс коммуникации при этом решает спектр психологических, познавательных и воспитательных задач. Самостоятельное освоение начальных модулей является условием и доказательством готовности ученика погружаться в проблематику и продуктивно, полезно коммуницировать.

Интересы за рамками типовых задач и проблем обеспечивают углубление профессиональной мотивации и уровень преадаптивных навыков, способ выявлять перспективных специалистов не только по данной тематике, но и в целом как отношение специалиста.

Кто должен быть в оркестре с такой партитурой?

1. Изготовители научпоп тизеров
2. Изготовители ознакомительных частей модулей
3. Люди, готовые и способные отвечать на простые вопросы по вводным и ознакомительным частям
4. Изготовители тренинговых систем с базовыми задачами
5. Изготовители более глубокой части проблематики учебных модулей
6. Изготовители тренинговых систем с более сложными задачами модуля
7. Площадка коммуникации по разрешению вопросов/проблем глубокой части

Для ответов на сравнительно простые вопросы идеальна модель взаимной помощи учеников– это обеспечивает полезный повод для внутренней коммуникации между обучающимися, способствует более глубокому пониманию материала, не использует требующих оплаты экспертных ресурсов.

Для задач начального базового уровня могут открыто и многократно использоваться известные и хорошо зарекомендовавшие себя ресурсы. Остается вопрос с финансированием их разработчиков. Базовая гипотеза, что им должны идти нормативные отчисления с платных учебных программ, в которые включены данные материалы.

Аналогичная модель с более высоким процентом отчисления должна идти на более сложный уровень записанного цифрового материала.

В отработке практических задач более сложного уровня могут быть разные модели: взаимопомощь, взаимопомощь с подключением эксперта в сложных/спорных ситуациях, полностью с экспертным сопровождением. Видимо, эти варианты зависят от модели оплаты учебного процесса.

Площадкой для обсуждения вопросов/проблем за рамками квалификации можно предложить приглашение учеников на профессиональные платформы, где и когда это уместно.

Изложена модель обучения в логике дистанционных коммуникаций. Однако и для возможности очных процессов, я бы считал продуктивным выведение на очный режим только доказавшим свою заинтересованность на базовых уровнях. Это не только снизит нагрузку на квалифицированных специалистов, но и сформирует мотивационную рамку учения без вступительных экзаменов: хочешь–учись.

Что продаем?

В моем понимании, каждый продает свое.

• Цифровые учебные материалы (теория).
• Цифровые тренажеры.
• Администрирование учебного процесса (напоминания, объявления, «волшебные пинки», вопросы/ответы/контакты)
• Содержательная интерактивность (по теме обучения)
• Персональная образовательная программа

Особо хочу выделить последнее, поскольку считаю это главной профессиональной ценностью для персональной образовательной логистики. Умение составить полезную для ученика/студента программу в комплекте с внимательным администрированием ее прохождения в ситуации открытой образовательной среды намного важнее всего остального, что в этой среде может жить независимо и самостоятельно. В аналогии с оркестром– это индивидуальный оркестр для каждого ученика-слушателя без претензий, что те же музыканты могут играть другие произведения для других учеников-слушателей. Цифра это позволяет. Лишь бы дирижер угадал с музыкой по моему вкусу и вовремя сводил оркестр, когда я готов слушать.

Вот, антро-поворот...

«Антропологический поворот»– это прозвучало ярко.

Выстрелило эффектное название оргструктуры А.Асмолова в РАНХиГС «Школа антропологии», высвободив напряжение от явного крена процесса цифровой трансформации в сторону «цифрового концлагеря» или «цифрового аквариума»– кому как больше нравится. Отсюда и аллюзия к известной песне «Машины времени».

Риск мягкой цифровой удавки меня больше всего пугает как пропагандиста «цифры». Я вижу в «цифре» уникальные возможности обеспечения гибкости и пространства выбора, беспрецедентные для бумажного пространства. Но «цифра» может оказаться полным антиподом, причем наблюдаются именно эти проявления цифровизации, что пугает. Надо срочно осознавать риски и вносить изменения.

Анонс и приглашение к участию в программе прозвучали на вчерашней сессии онлайн-проекта «Ректорий». Там речь идет о процессах в системе образования. Но меня прошибают мысли на глобальную ценность радикального поворота к человеку. Поворот к технике, произошедший успешно за несколько веков назад, привел к мощному прорыву, возможности заменить человека практически на всех опасных и физически сложных операциях. Теперь его вытесняют даже с неопасных операций, если их легко алгоритмизировать. Чем больше гуманитарных проявлений, тем сложнее их передать роботам. Но вместо роста ответственности за человека и человечество наблюдается размывание ответственности и рост инфантилизма, радикализация «я» против «мы».

Меня беспокоит ленность человеческого ума, присущая его биологии. При радикальном повороте к человеку и сдаче умным железкам многих операций человека, как когда-то ему облегчило жизнь колесо, есть риск создания повода превратить непростой процесс учения в болтологию. Учение требует насильственного напряжения мозгов. Есть небольшая доля людей, которые любят разогревать мозги– но далеко не все, их явное меньшинство. Природного любопытства большинству хватает на довольно примитивные задачи. А с переходом на дистанционные коммуникации при обучении внешнее воздействие становится заметно менее возможным, требуется навык самостоятельного контроля внимания и воли.

Поворот нужен. Но как соблюсти баланс технологической грамотности и антропоцентризма, если необходимость грамотности становится все менее и менее очевидной? Что будет считаться грамотностью? Умение нажать популярные кнопки на смартфоне для заказа действий умных машин? Знание голосовых команд для тех же задач? Словарь цифровой Эллочки-Людоедки?

Проект и названия очень важные, нужные и своевременные, но,

• во-первых, есть масса рисков в рамках задач организации образовательного процесса,
• во-вторых, без радикального поворота в политике цифровой трансформации общества от «цифрового аквариума», «цифровой удавки», «цифрового концлагеря» никакой поворот в рамках одной системы образования невозможен.

Осмысление проблем человека в современном технологическом обществе с мощными ресурсами ИИ требуется для всего общества. Это не значит, что предлагаемая для присоединения программа не должна вестись– наоборот. Но ценность заявки на антропологический поворот намного шире, чем образование, ибо только в рамках системы образования он захлебнется.

Полный офлайн

По итогам очередной дискуссии в углубление логики прошлогоднего поста про дрейф смыслов online/offline появилась мысль, как еще точнее передать мое понимание «офлайн». Теперь только про offline– в базовом смысле, это «отключено» или «выключено».

1. У меня телефон без связи: батарейка сдохла, вышка не добивает, сбой провайдера– неважно, я без связи.

2. У меня плохая связь. Я могу иногда выходить на связь, делать что-то, обсуждать что-то и отключаться. В эти короткие сеансы связи я могу отправить кому-то что-то заранее заготовленное и скачать что-то, что оставили в сети для меня. А потом, уже без связи, с этим что-то делать «тихо сам с собою».

   Именно так обычно работали во времена соединения компьютеров по телефонной сети с помощью модемов. И именно тогда такой режим коммуникации назвали offline, потому что работали люди преимущественно отключенными от сети, обмениваясь независимо друг от друга информацией через сервисы-посредники, которые всегда были подключенными к сети (online).

3. Сегодня базовая ситуация «без связи» возникает крайне редко. Возникают вопросы, насколько значим факт отключения от сети для режима коммуникации «тихо сам с собою»? Как влияет на характер работы, если:

   • отключаться от сети или нет, когда я работаю самостоятельно «тихо сам с собою»?
   • скачивать на локальный диск информацию или работать на сетевом диске, но все так же «тихо сам с собою»?

   Для упертых «железочников» факт подключения более значим, чем характер работы с информацией. Для тех, кому первична работа с информацией, факт подключения значим только тогда, когда начинаются сбои в работе с информацией.

В качестве аналогии приведу пример выключенности из коммуникации на примере банальной вечеринки безо всяких линий связи. Представим большую комнату или милую полянку, где весело общаются люди: кто-то поет, кто-то танцует, кто-то рассказывает анекдоты,– все в активной коммуникации. И вдруг в этой веселой гомонящей толпе мы замечаем персону, которая сидит, уткнувшись в книгу или «тихо сам с собою» играет на гитаре, без слушателей. То есть, ни он никого не замечает, ни на него никто не обращает внимание. Он выключен из коммуникации, хотя физически он находится в среде, где все буйно общаются.

Смысл всего этого поста был в использовании слова «выключен» (offline) в ситуации физического нахождения в среде коммуникации. Именно поэтому я отстаиваю право называть офлайн такой режим работы, когда человек «тихо сам с собою» работает, независимо от факта подключения или отключения сети.

Но оба термина online/offline относятся к способу работы в сети:

• либо в активном взаимодействии с партнером по коммуникации,
• либо самостоятельно в удобном себе режиме.

Это два разных и важных режима работы в сети и поэтому их важно различать.

---

Вынесу сюда же реплику Павла Максименко для наглядности международного ракурса

«эти границы очевидны всем во всём мире, кроме России. Я общаюсь в четырёх языковых средах и нигде таких проблем нет. online conference, la conferencia en línea, la conférence en ligne, Conferência on-line - это всегда одновременная подключённость всех участников.

Оффлайн - это разнесённость участия во времени и в инструментах, а не личное присутствие где-то. В момент, когда я пишу, я онлайн по отношению к ФБ и оффлайн по отношению к своему телефону.

К общению вне интернета, вне иных технических сетей коммуникации эти термины не применимы. При общении вне сетей есть другие различающие термины - vis-à-vis, tête-à-tête, In private, witnessesless и так далее.»

Добавлю от себя английские термины для очного общения, которые встречал чаще: face-to-face, in-person.

Эмоции на исследование ЦТО

Спасибо коллегам за непростое исследование-мониторинг цифровой трансформации школ России! (ролик доклада на 2,5 часа)

Не будь у меня размышлений, как измерить/изучить эту задачу, стал бы размахивать наотмаш метлой БабыЯги. Подход у коллег здравый, но все равно ощущение попадания в молоко. При том, что поводов для размышлений все равно много и они небесполезные. Слушал с большим интересом и мыслей в ответ много.

Прежде всего, если и врезать метлой, то по нормативной базе, пролоббированной ханжами и луддитами «цифры». Слайд с показателями использования кастрированного школьного интернета для этого и вынес как иллюстрацию. Ничего ханженские нормы не ограничивают, но жить и полноценно использовать столь дорогие для страны сетевые ресурсы сильно мешают. Больше цифроидиотам внимания уделять не буду.

Главное соображение: цифровая трансформация образования– очень сложный и многогранный процесс, а измерять в нем получается только ресурсные/количественные аспекты. Как вариант оценивать эстетику художественного произведения по количеству букв, цифр, абзацев и орфографических ошибок.

В отношении формальных программ развития, наверное, иначе и невозможно. Было приятно услышать, что мой беглый взгляд еще летом на региональные программы ЦТО оказался практически идентичен детальному анализу коллег. Но и грустно, что «хватай-беги» по шаблону оказалось главным стержнем столь масштабного федерального проекта. Слегка обнадеживает, что логистический характер планов цифровой трансформации все равно полезен, ибо создаст инфраструкурные условия для содержательного развития потом, без потребности в «галочках» ответственности монстрового проекта. Порадовало, что хоть кто-то из регионов действует более осмысленно.

Другое грустное и глобальное– нагляден удар по бюрократической направленности цифровизации образования. Там не произнесли, но разумный сам увидит по слайдам, что вместо развития учебного процесса было гипертрофированное развитие бюрократических инициатив. В итоге, вместо освобождения школы/учителя от бюрократии, его завернули в цифровой контроль на несколько оборотов. А когда централизуют региональные бюрократические данные, ворота цифрового концлагеря для учителя захлопнутся на замок. Не знаю, как это скажется на наборе новых цифровых учителей.

Если думать о мониторинге и его показателях, то важно учесть мотивационные факторы. Коллеги об этом говорили, но мне показалось полезным усилить акценты. На эту мысль навели дискуссии-обструкции «применения ИКТ». До карантина внедрение цифры тормозилось условиями учебного процесса– не было задач, для которых невозможно жить без цифры. Отсюда единственным рычагом внедрения были формальные показатели «использование ИКТ». Сейчас ситуация радикально поменялась, потому что без цифры на карантине невозможно. Просто спроецировать очный урок на онлайн-урок не работает или плохо работает. Значит, уже актуальна задача методически совершенствовать практики использования цифры, цифровые модели коммуникации, учиться балансировать онлайн/офлайн форматы работы по сети. Все! Мотивационно ситуация радикально поменялась, поэтому словосочетание «использование ИКТ» поменяло смысловую нагрузку и критические наскоки на него уже выглядят как мимо цели. Хотя для кого-то, кто «в танке», возможно, еще полезно.

Докладчики выделяют 4 уровня развития цифровых навыков педагога (как и ЮНЕСКО в 2000 году), а мне кажется продуктивнее ограничится 3 ступенями, как мы это публиковали с коллегами РАНХиГС. Не потому что лучше (любая классификация имеет свои преимущества), а потому что проще, технологичнее. Мы не стали делить на подуровни методический «разрыв», потому что он все равно связан с традиционным учебным процессом, для которого цифра становится новым непростым технологическим инструментом, применять который технологически и методически грамотно учетель не всегда мог или хотел. Важно, что сейчас это уже потребность самого учителя и поэтому задача преодоления этого уровня цифрового разрыва востребована им самим и идет без дополнительных усилий извне. А, вот, осознание смыслового уровня разрыва (трансформационного по версии докладчиков), когда приходит осознание возможности совершенно иначе ставить цели/задачи перед учебным процессом– остается для многих проблемой.

В этих условиях кажется более продуктивным для понимания контекста отслеживать не столько количественные показатели «использование ИКТ», сколько цели изменений– чего учитель хочет достичь, используя цифру?

Если относиться к цифре, прежде всего, как к новому средству коммуникации, то весьма оправданы показатели, что цифра выросла в долевом применении при подготовке к занятиям, а не на самом занятии. Самый продуктивный вариант учебного процесса сегодня– «перевернутый класс». А, значит, при подготовке надо ковыряться «цифрой», а на уроке очно и устно бурно обсуждать. Значит ли это, что цифра не применялась? Тем более, что реальную долю измерить невозможно, а только социометрически, то есть в зависимости от субъективного восприятия людей. А, ведь, они сегодня могут весь день перестукиваться в мессенджере и не отрефлексировать, что это цифра– слишком органично уже.

Про инфраструктуру там же посетовали и сами же ответили, что при желании можно без госбюджета двигаться с опорой на родителей и на модель BYOD/НеСУ.

Мыслей много, но буду заканчивать. Цифра– это другая жизнь. Как не смогли в 90-е измерить эффективность внедрения компьютеров (потому что они меняли процессы– нечего сравнивать), так и сейчас.

Вакцина как страховка

Если думать о ненасильственном продвижении вакцинации от COVID, то страховая модель могла бы быть намного более продуктивна, причем в целом, а не только в конкретном случае.

Чем ломать людей через колено и создавать условия для обмана и коррупции, продуктивнее дать им новые возможности и декларировать новые ответственности.

Вакцинация– это типичный страховой сюжет, обязательство снизить вероятность страхового случая (заболевания) в случае заражения конкретной болезнью. Сегодня модель отношений совершенно нестраховая. Прививки от клеща люди делают по своей инициативе и платят за это, независимо от исхода: то ли укусит, то ли не укусит, то ли заразный, то ли незаразный, то ли той заразой, то ли другой заразой, то ли заболею всерьез, то ли слегка... А производители получают фиксированный доход, словно выпускают молотки или зубочистки.

Представим другую схему. Производитель обещает мне существенное снижение риска заболевания и/или протекания болезни. Это оформляется как страховка. Бизнес вполне выигрышный, поскольку заболевание происходит нечасто. Если происходит, то, в зависимости от исхода, производитель выплачивает сумму компенсации. И это не фантазия– страховые компании уже такие продукты выпускают, хотя вакцины не производят: им достаточно прибыли на стандартных денежных упражнениях. А честнее было бы взымать с производителей вакцин.

А если вакцинация–интерес власти? Сумма страховки оплачена государством и участники программы пользуются приоритетом обслуживания в страховом случае в государственных медицинских организациях. Это банальная ответственность страховщика перед поверившим ему клиентом. Никто не обязан делать прививку, входить в страховые отношения. Но кто вошел– получает повышенные гарантии, ибо поверил и стал партнером программы.

Власти хотят повысить процент вакцинированных от COVID? Декларируйте страховую компанию с объявленными гарантиями и компенсациями. Власть может гарантировать каждому участие в программе и каждый может принять участие или отказаться. Исходя из логистических издержек столь глобального проекта, можно потребовать дать ответ заранее.

• Кто согласился, до него доводят сроки вакцинации, 3 дня больничный с полной оплатой по средней зарплате за год и продление в страховом случае.
• Кто отказался, его доза отправляется гуманитарной помощью в бедные страны.

Риски? Попытка заработать на заразе: заключить договор, вакцинироваться и искать заражение. Не каждый рискнет. А кто рискнет, тот подкормит вирус и даст новые данные. Проще таким естествоиспытателям предложить программу добровольного участия в экспериментах с вакцинами.

Получается такой ролевой расклад:

• С позиции гражданина. Мне гаранировали право вакцинироваться. Сам решил «быть или не быть» и про модель отношений с государственной медициной, если стал участником страховой программы.
• С позиции производителя. Если произвел фуфломицин, то прогорел на страховых издержках. Прозрачная логистика. Гарантированный бюджет из госбюджета.
• С позиции медицины. Получил внебюджетные средства и совершенно не заинтересован в занижении цифр заболевания. А завышение пресекут производители вакцин.
• С позиции государства. Обеспечил всем гражданам возможность защиты и обеспечил международный авторитет гуманитарными вакцинами, которые оказались отказными внутри.

И это схема с любой вакцинацией, а не только с COVID. IMHO

Обструкция «персонализации образования»

Перформативное утверждение в заголовке не просто так! Оно относится не только к упомянутому словосочетанию, но и к заметному явлению в нашей современной жизни.

Стало нормой невнимательно транслировать на русский язык слова из иностранной литературы, без оглядки на корни иностранных слов и на перспективу их встраивания в отечественные смыслы. Это относится и к заполонившим сферы HR и образования «компетенциям», и к «персонализациям», и к «перформативностям»...

Я с большим уважением и симпатией отношусь к людям, которые хорошо владеют иностранным языком, внимательно следят за новостями образования и заботливо знакомят российских коллег с тем, что показалось им полезным и важным из иностранной практики. Но они не всегда задумываются о том, что, кроме этапа знакомства с идеями, легкомысленно переведенные термины, без оглядки на культуру русского языка, вместо углубления понимания приводят к верхоглядству и бездумному жонглированию новыми, ставшими модными по их вине, терминами. Не все в России столь же хорошо владеют иностранным языком, чтобы чувствовать в русских словах иностранные корни. Тем самым, новое не развивает отечественную среду, а замусоривает ее недопонимаемыми явлениями.

«Косой косой с косой косит косой косой косую косу» сведет с ума любого иностранца. Для русского это легко читаемый прикол. Примерно то же самое с переносом иностранных слов с иностранными корнями без русских аналогов на русскую почву.

Person имеет русский аналог

В виде «персоны». Но смысловое наполнение на русском и на английском разные. «Личность» на русском с «персоной» никак не сочетается, а скорее противопоставляется:

• личность– это отличительные проявления,
• персона– безликая единица учета.

Но зато у важной персоны могут быть персональные признаки в виде яхт, охраны, квартиры, машины, дачи... В этом контексте «персонализация» понимается русским человеком как «присвоение», «приватизация»– становление чего-то персональным, принадлежащим персоне.

Плюс к тому, в профессиональной сфере психологии личности (видимо, по той же модели конверсии с иностранных языков как person) под «персонализацией» понимается процесс становления личности.

И как теперь русскому человеку понимать модную «персонализацию образования»?

• В бытовом контексте– как присвоение образования? В смысле, все должны вокруг меня плясать, как «персональное обслуживание»? Тогда это барский вариант с гувернерами– школа не может иметь отношения к такому пониманию.
• В профессионально-психологическом– как «развитие личности образования»? Это как? Личность развивать образованием или образование личностью? Образование или обучение иметь в виду, поскольку их до сих пор многие синонимизируют? Образование и так развивает личность. Обучение, как часть образования, тоже.

В калькированном словосочетании подразумевается субъектное отношение к образовательному процессу ученика. Не личность не может этим заниматься. И в нем два встречных процесса:

• один– развитие субъектности в образовательном процессе
• другой– построение образовательного процесса как ответ на запрос субъекта учения

Для России оба процесса проблема. А для запада второй– реакция на запрос– вообще не вопрос, это норма для них. А у нас этого не понимают. Когда и если мы снесем сопротивление системы субъектным образовательным запросам (сейчас они вытеснены в семейное и дополнительное образование), проблема не решится– она придет в состояние западных проблем с неготовностью проявлять субъектность в образовании. В выборе сорта пива– легко. А с образованием– не к спеху.

Так что, на русском языке, чтобы понимали без головной боли,– это либо «персонализация логистики образования», либо «личностно-ориентированное образование», «личностно-развивающее образование».

Competence/skills или где граница между компетенциями и умениями/навыками?

Подробно у меня было уже много. Здесь ограничусь тем, что англо-латинский корень очень богат на смыслы, которых в русском языке нет. На русском в 18 веке закрепились простые и понятные смыслы из французского языка:

• компетенции как полномочия
• компетентность как экспертность, отличное владение темой.

Все остальное фонетически калькированное в конце 20 века вызывает путаницу и красивословие. Закрепилось продуктивно в профессиональной HR-среде как нечто интегральное, обеспечивающее работопригодность в требуемом виде деятельности из совокупности разных характеристик.

Perform как перформанс

Из последнего для меня– «перформативность». Еще один богатый на оттенки смысла иностранный корень, который имеет один внятный аналог на русском– «представление». Но это слово имеет довольно узкий смысл как цирковое/театральное или близкое к ним специальное публичное действие. «Перформанс» как калька несколько расширяет этот узкий смысл на любую нарочитую публичность.

Но есть и узкий профессиональный контекст, который я использовал в начале– как декларативное действие. Другими словами, нечто воздействующее самим словом, фактом произнесения. Клятва, поздравление, если я кого-то предал анафеме,– больше ничего не требуется делать: все сделано фактом произнесения. То самое слово, которое не только не воробей, но и совершившее действие фактом вылета.

И тут появляется «перформативная оценка». Супер! «Вот, пуля пролетела– и ага»? Полезно знать, что в субъектном развитии можно использовать разные варианты оценок, в том числе «performance based assessment», но зачем их переносить в виде фонетической кальки?

Вопросы к онлайн-конференциям

Грусть докладчика на площадке одного из лидеров рынка сетевого обучения: «Мне не хватало ваших глаз».

• Зачем надо было выставлять докладчика живьём, а не в записи?
• Зачем было сидеть всем одновременно под экраном, а не только на сессии вопросов-ответов?

Позволю себе гипотезу— если дать запись доклада, то на вопросы-ответы никто не придёт. Ну, или придут полтора инвалида.

• Так, может, и не надо было собирать, если не придут?
• А как же придать значимость площадке?
• Почему на синхронное сидение приходят? Неудобно отказать?

Приходить очно не было альтернативы, а в сети с тем же успехом, когда есть время/желание, намного удобнее смотреть запись.

Гипотеза: эмоциональный резонанс на онлайн-мероприятии может происходить от осознания, что с тобой вместе то же самое слушают хорошо знакомые и всеми уважаемые Х, У и даже Z. Когда в одиночестве смотришь запись, не известно, кто слушал и как реагировал. Мои зеркальные нейроны растеряны, нервно дребезжат от непредсказуемости разброса оценок авторитетов: это полная фигня или умопомрачительный шедевр?

Нужно научиться работать с эмоциональными потребностями масс в новых условиях, чтобы получать максимум от новых цифровых форматов в их дистанционности, чтобы участникам было, на что ориентироваться, чтобы предварительное ознакомление с материалом обсуждения было нормой и условием вхождения в сообщество.

Доклад без вопросов считается признаком неудачности опыта. Рядовой докладчик потерпит, а именитый скажет, что у организатора тупая аудитория, и больше не придёт.

Почему на очном докладе вопросы задают, а на онлайн с вопросами часто проблема?

• На очной сессии все сконцентрированы на докладе. Это усиливает эмоциональный резонанс и оперативное обдумывание сказанного.
• На онлайн-сессии люди расслаблены, могут отвлекаться на окружение, сильнее подростковая реакция «а что сразу я?»

Зато в соцсети со свободным офлайн-режимом проблем с реакцией в виде вопросов и собственных мнений обычно нет. Это значит, что вынос докладов и первичных реакций на него в асинхронный режим более выигрышен для интересных сообщений и более проигрышен для неинтересных. Зато возникшие офлайн-дискуссии весьма продуктивно выносить онлайн, а в более острых версиях дискуссий не обойтись без очной встречи, на которую по итогам офлайн-обсуждения приглашать самых активных и заинтересованных. Остальные посмотрят трансляцию или запись, не отвлекая на себя лишнее внимание.

Неинтересным может оказаться не только слишком простой/скучный материал, но и слишком сложный. И это тоже полезный эффект.

• Сложный материал дальше можно либо изложить более понятно, либо привлечь к нему внимание с помощью коллег, понявших и заинтересованных во внесении его в общественный дискурс.
• Простой материал потеряется без привлечения внимания и менее рискован для авторов. Это и гуманно, и дарвинистично одновременно.

Рискну предположить, что главное препятствие для переноса дискуссий в офлайн-формат вместо странных синхронных сидений онлайн, следуя привычке очных мероприятий,— это формальная отчетность журнальными статьями и научными конференциями. Непонятно, как приравнять офлайн-обсуждения этим отчетным требованиям? Может, кто-то из авторитетов в науке сможет найти формат/условия для научной отчётности при работе на коммуникационной офлайн-платформе, сопоставимой с журналами и конференциями?

Думаем! Изобретаем! Пробуем! Хватит сидеть хором под экранами, если можно это делать более удобно и продуктивно. Нам мозги для того и даны, чтобы не заниматься дурью!

(цепочка мыслей, сначала изложенных в facebook)

Цифровой профиль в образовании

Этот текст родился как впечатления по следам одноименной секции на ММСО-2021 , которую мне предложили провести, видимо за неоднократные публикации-размышления на тему.

Сам факт появления такой темы на салоне можно рассматривать как следствие сообщения летом 2021 года об экспериментах Министерства просвещения с цифровыми профилями. На него по просьбе коллег я делал отклик, где обратил внимание на невнятные описания, смешение понятий «профиль» и «портфолио».

Эта тема не только обсуждается, но и реализуется, причем все чаще. На 50-минутной секции нам удалось вкратце обсудить с авторами некоторых реализаций цифрового профиля их подходы к этой новой цифровой сущности.

Видеозапись доступна на сайте ММСО-2021 и на YouTube.

Несколько ссылок на предыдущие рассуждения, кто с ними не знаком и чтобы было понятнее мое текущее впечатление:

• Концепция ЗУН2
• Модель мегакомпетенций ISPEC
• Конкаст/преддоклад на 16 минут «Цифровой образовательный профиль»
• Обсуждение с коллегой на полчаса «Цифровой профиль» (звук)
• Доклад о «Цифровом профиле»
  • 30 мин. видео с онлайн-конференции «Смешанное обучение» 26.09.2021 (начиная с отметки 11711сек)
  • или 22 мин. аудио (из видео, подчищено и размечено на части)

Перед секцией мы успели собрать данные о направленности профилей всех участников: на какую аудиторию они нацелены, с какой целью, какие полезные качества профиля могут быть использованы участниками, авторами профиля и окружения... В общем, целились в смыслы обсуждаемых проектов. Было много общего, но и много различий– в том и видели смысл обсуждения:

• Один был ориентирован на соответствие разным моделям профессиональных компетенций в логике профориентации
• Другой был тоже в логике профориентации, но был ориентирован на сбор результатов, больше похож на портфолио достижений, причем подтвержденных профессиональным сообщесвом.
• Еще один был ориентирован на личные качества, soft skills
• И один– в логике накопления освоенных учебных курсов по индивидуальной учебной программе для поддержки образовательной субъектности.

Мне особенно интересен был вариант Новой школы, потому что авторы после нескольких лет разработки и опробирования пришли к признанию его неудачности. Негативный кейс на этапе создания новых всеобъемлющих инструментов особенно важен! Оказалось, что ученикам важнее само действие в учебном процессе, а не его отражение в профиле– это для них ненужная скучная формальность, а не основа для рефлексивных переживаний и самопознания. К сожалению, представитель Новой школы не смог очно присутствовать– нам пришлось ограничиться роликом его выступления и моим переизложением нескольких акцентов по итогам предварительного обсуждения лично.

Профиль-портфолио-цифровой след

Это только один из интересовавших меня вопросов– о соотношении понятий,– который нам удалось сравнительно подробно обсудить, помимо общих рассказов представителей о идее их профилей. Эти часто смешиваемые сущности последнее время на слуху и для многих звучат как синонимы. Мне они не видятся синонимичными, поэтому было интересно мнение коллег, работающих в логике своих решений.

Для одного они все показались синонимичны. Зато другое мнение довольно внятно развело эти сущности по углам и созвучно моему подходу:

• Цифровой след– это разные артефакты деятельности человека в сети.
• Портфолио– это коллекция личных достижений человека, в том числе в цифровом отражении/способе хранения.
• Профиль– структурированная формальным образом совокупность данных, качество/достоверность которых оценена квалифицированными/компетентными специалистами.

Тема о цифровом следе активно муссируется в логике машинного обучения, больших данных, и чревата большими издержками по причине сомнительности наборов данных, эвристик рекомендаций/выводов, значимости экзистенциальных последствий по психологическим причинам.

Тема о портфолио очень скользкая– я об этом писал еще в 2013 году. Тем не менее, она все чаще поднимается и все так же аморфно. Это настораживает, потому что рискует привести к аморфным решениям.

Тема о профиле спотыкается о логику его построения.

Отдельная проблема/беда про их ведение, хранение, доступ. Судя по публичной риторике, высока вероятность решений в духе «Большого брата». Сейчас эта логика все больше пугает, потому что из возможностей цифровых технологий по централизации («цифровой концлагерь») и широте возможностей выбора («экосистемность») все больше заметна тенденция к «лагерю» под красивый треп об экосистемах.

Для масштабных проектов, затрагивающих всех, в моем понимании, надо аккуратно и постепенно двигаться, чтобы не напутать и не навредить. И тем временем внимательно наблюдать за развитием разных частных инициатив типа обсуждаемых на секции– они покажут удачные и неудачные подходы безопасным органичным экосистемным образом.

Я бы предложил начинать с интеграции привычных и простых параметров, которые не приведут к неожиданным и непредсказуемым последствиям– с оцифровки данных типа студенческой зачетки: список изучаемых курсов, которые зачтены как освоенные. Их сравнительно несложно стандартизовать и выстроить в нормативно определенной последовательности– это позволит их оформлять более наглядно графически по принципу спектра. Можно обсуждать, что использовать в качестве уровней освоения. Можно опереться на привычную 5-балльную модель, а можно подумать о чем-то более функциональном и качественно значимом. Именно такие подходы реализуют возможности централизации органов властной ветикали с максимумом смысла и минимумом рисков для всей системы образования.

PS. 13.10.2021 Конференция Цифровые следы в образовании

Ценности и навыки как раздельная вакцинация

По некоторым версиям «преданий старины глубокой», деревня начиналась с храма и школы. Храм о душе, а школа о грамоте. Душа– проповедями, молитвами и исповедями. Грамота– указкой и розгами. И работало. Почему? Наверное, потому что ценности были едиными, а навыки полезными.

В советской школе «опиум для народа» заменили «светлым будущим». В храм повезли картошку, а ценности лились из «Слава КПСС», «Народ и партия едины», «Да здравствует мировая революция». Все старательно избегали вопросов типа «Ты что, против линии партии?». Так что, опять ценности были едиными, а навыки в школе полезными.

В постсоветской школе партийную агитацию отменили, партий и ценностей туча, церковный новострой далек от единообразных ценностей. А еще и избыток информации вокруг, поэтому пропала ценность пропустить что-то нудное в школе.

ЕГЭ, придуманный для прошлой модели, превратился в жупел выхолащивания смысла образования как картины мира. Вроде как, при избытке информации именно картина мира может помочь оперативно ориентироваться. Но традиционная ориентация на «как бы получить повыше балл» перекрывает все смыслы обучения.

Где выход? Вернуть ценность обучения.

Ценность обучения– в личном смысле, личном интересе, личном выборе, раз нет единообразия и диктата, зато есть свобода доступа к информации. Сам осознаешь, что может быть самым полезным и самым интересным– и сам отвечаешь за свой выбор, корректируешь его, как только почувствовал, что двигаешься не туда.

Как изменить школу, чтобы такая логика стала органична?

Разнести функции обучения и обеспечения обучения. Как были храм и школа, так школу теперь стоит разделить:

• на сервис обеспечения
  (безопасности, здоровья, питания, учебного материала и оборудования)
• на сервис образования
  (самоанализа, самоопределения, выяснения своих потребностей и способностей, программы обучения, оптимальных педагогов).

Такое разделение облегчит управление сложным комплексным процессом и позволит их сбалансировать на взаимных обязательствах.

Для сервиса обеспечения достаточно иметь стандартную компетентность типа гостиничного бизнеса с особенностями ограниченности детской дееспособности, более жесткими требованиями санитарии и безопасности.

Можно ожидать выделения в самостоятельное направление сервиса учебных материалов и оборудования, которые весьма органично могло бы строить отношения с разными школами как площадками обеспечения жизни и обучения.

Образовательный сервис может тоже делиться на формирующий программу (в лице экспертов по психологии и методике) и на реализующий программу (в лице учителей с разными стилями организации учебной деятельности).

Можно ожидать выделения отдельных сервисов по выявлению индивидуальных особенностей детей и по представлению интересов семьи в образовательной организации, по аналогии с адвокатской деятельностью.

Ценности такого деления:

• семья становится реально ответственной за образование, как предусмотрено Конституцией и законами,
• хотя вся система направлена на помощь семье в самоопределении и развитии;
• более глубокий уровень разделения труда между разными функциями
• и, значит, более квалифицированное исполнение своих профессиональных функций.

Есть ли риск? Безусловно! Не все семьи ответственно относятся к детям. Такие дети оказываются в более сложном положении и их образовательная навигация ложится на государство. Это аналогично тому, как государство предоставляет бесплатных адвокатов, когда это положено по процедуре.

С другой стороны, это никак не отличается от текущей ситуации в школе, но с одной разницей– сегодня всех обучают по единой программе. Индивидуальная программа позволит двигаться более динамично и отрываться от тех, кто безответственно отнесется к этой возможности.

Как стимулировать предлагаемое деление на обучение и обеспечение учения?

• Задачи учения финансировать по единым нормам в виде федеральных сертификатов/ваучеров, чтобы отвечать государственным обязательствам бесплатности образования для детей.
• Задачи обеспечение учебного процесса возложить на местные бюджеты с правом родителей добавлять свои средства. Это позволит единообразно выстраивать обучение в школах разных типов: государственных и частных. Кто как хочет/может, так и выстраивает ресурсы обеспечения учебного процесса. Это выявит и стимулирует развитие ценности людей по обучению.

В предлагаемой логике это должно быть в большей степени ценностью людей, а не государства. Государство многолико: оно на федеральном уровне одно, на региональном другое, на местном третье. Задача государства– создать условия, а не разжевать и положить в рот. Особенно, если мы ушли от социальной модели всеобщего благоденствия и регулируем отношения рублем.

В результате,

• конституционная обязанность государства по бесплатному образованию на федеральном уровне выполнена и стимулирует движение учащихся в те точки, где лучше условия учения;
• условия учения создают местные власти и семьи учащихся (вспоминаем про храм и школу).

Кто-то вложится в свои школы и обеспечит приток желающих с федеральными сертификатами. А кто-то сэкономит на задачах обеспечения и рискует образовательной миграцией своих жителей в районы с более обеспеченными школами. Либо делит/перекладывает ответственность за обеспечение школ с семьями учащихся. Но зато по школам можно будет сразу судить о ценности обучения для местных жителей.

80 Лет

80 лет назад враг гнал наших дедов на восток от своих границ. Истории, услышанные от моих родителей и их родителей, я пересказывал своим детям. Дети их поколения уже приближаются к окончанию школы– для них та война сопоставима по отдаленности с Куликовской битвой.

30-летний юбилей распада той страны уже скоро– почти половина срока ее существования в советском формате. Дети постсоветских стран уже не столь едины в оценке вклада своих прадедов, а иные даже готовы стрелять друг в друга, убежденные каждый в своей правоте. Присказка «встать спина к спине и стрелять в отдавших такой приказ» уже в прошлом. Все чаще слышны обвинения в подтасовке фактов и искажении истории. Дискуссия по итогам той войны остается острой.

Я боюсь победобесия, меня пугает назначение Мединского «главным по тарелочкам» истории России, но не могу не поделиться идеей использовать символичное число отдаленности той войны. Ее можно использовать для длительного постепенного воспоминания и узнавания своих людей, оказания им эмоционально окрашенной, а не дежурной помощи. Я сознаю риски, но идея иногда сильнее реализаций. А поводы для профанации умельцы всегда найдут.

Суть идеи

Ближе к концу текущего года будет 80 лет с начала первых радостных сообщений, что врага остановили и начали отгонять от Москвы. День за днем с 80-летним сдвигом можно публиковать фамилии героев по публикациям газет и по указам о награждении. Вокруг информационного парада героев на протяжении всей войны можно много смежных активностей породить– а это получится 3,5 года: с зимы 41-го до весны 45-го.

Можно искать потомков героев и рассказывать их истории. Это фантастический повод вспомнить всех потомков героя в своей семье как шанс единения и оценки успехов и неудач перед лицом его подвига. И подготовить от большой семьи общий вариант представления истории потомков героя.

• Кто-то окажется просто достойным гражданином и поделится своими оценками былого и текущего.
• Кто-то сможет поделиться своими достижениями, его услышат и смогут помочь в их продвижении.
• Кто-то окажется в сложной ситуации и ему помогут– не просто по долгу службы, а с эмоцией долга перед героем той войны.

И все эти истории размещать на едином цифровом ресурсе Победы в сети с каталогизацией по героям, по датам, по территориям откуда герой и где/как он совершил подвиг. Сам по себе это будет мощный информационный ресурс против фальсификаций истории. Но гораздо важнее, что это будет эмоционально насыщенное вовлечение людей и точно достоверное изложение событий– по крайней мере, с позиции информационной повестки в СССР 80 лет назад.

Огромное количество людей, которых может затронуть такой проект, потребует инициативы по всей территории Советского Союза. В помощь ресурсы прошлых проектов типа портала «Память народа», где уже опубликовано большое количество указов о награждении.

Заметное число потомков героев живет в других странах, но захочет вспомнить героических предков и подключиться к проекту. Та Победа снова может стать связующей нитью против агрессивной словесной войны, которая приобрела мерзкие очертания и которую уже непонятно, как загнать в берега.

Если большая пресса побоится ввязаться из-за риска потери внимания к столь длительному проекту, это могло бы быть школьными проектами: значимый эмоциональный повод для активного использования осваиваемых навыков по подготовке и представлению информации.

PS. Победобесие– это превращение Великой Победы в инструмент манипуляции сознанием. Меня раздражают детишки в форме солдат времен ВОВ, для которых это очередная игрушка и одновременно инструмент промывки мозгов их родителей. Мне больно слышать истории, как заорганизовывают великолепную идею «Бессмертный полк»– выдают по разнорядке плакаты с портретами, а они потом оказываются свалены в кучу где-то на задворках «великих организаторов», достойно отчитавшихся о своем оргвеличии.

Цифроцефалгия

«За/против» цифры– слишком простая дихотомия. Пора расти над простыми черно/белыми красками.

Раньше цифры было мало, а возможностей у нее было много– отсюда энтузиасты цифры. Потом цифры стало много. Не настолько много, насколько можно было бы поиметь преимуществ, но уже настолько, что многих стало раздражать. И с непривычки, и с низкой цифровой компетентности, от которой много страхов и неудобств. Так что обе крайние позиции понятны:

• одни видят перспективу и хотят больше
• другим непривычно, неудобно и даже страшно.

Я все мнения уважаю и считаю нужным учитывать страхи некомпетентности, но хочу обратить внимание на перспективы энтузиастов: неожиданно для них, могу оказаться на стороне цифрофобов. Но я совсем не цифрофоб– я сварливая БабаЯга, осознающая правило «все что слишком– плохо».

Где у цифры «слишком»?

Цифра имеет сильные возможности в нескольких направлениях:

• новые возможности коммуникаций
• великолепную совместимость разных типов информации
• способность быстро перерабатывать информацию.

Эти возможности приводят к социальной вилке:

• индивидуализация и персонализация
• информационная перегрузка и беззащитность

В избыточных информационных потоках мы можем настроить фильтры допуска только для желательной информации. Это приводит к информационным пузырям, искажающим наше представление об окружающем мире. Изобилие товаров и услуг соревнуется за мою персону, чтобы отобрать из тучи вариантов и подать в удобные время и место в любом виде. В процессе этих избыточно услужливых товарно-денежных отношений растворяются мои персональные и индивидуальные особенности настолько, что о приватности личной жизни становится смешно говорить. Можно продолжить жить «в пешем строю» без удобных цифровых заказов в стилистике «что изволите». Но большинство предпочитает не думать о рисках: проще считать, что я нафиг никому не нужен, как тот «Неуловимый Джо». Неявный информационный эксгибиционизм стал нормой.

Так ли неизбежна такая ситуация с обеими безысходностями? В существующей логике цифровизации, неизбежна, потому что практика делопроизводства остается из бумажной эпохи. А эта практика в цифровом виде приводит к немыслимой прозрачности. Пересмотреть ее одни не готовы, потому что страшно браться за такие авгиевы конюшни, а другие, потому что им это выгодно.

Что характерно для бумажного подхода? Несовместимость информации и, соответственно, огромные трудозатраты для переработки информации. Даже простая копия информации с бумажки является однократной и трудоемкой: переписать или сфотографировать. Централизация практически невозможна: пространство, защита, поиск неподъемны. Это вынуждало строить делопроизводство иерархически и с большой избыточностью при выборке для агрегации в списки. Прежде всего, избыточность касалась публичных данных типа ФИО, адрес...

Стоит оцифровать эту логику, как появляется полная прозрачность. Если осознать цифровые возможности и строить делопроизводство по правилам баз данных со сложной системой распределения прав, то можно радикально переломить ситуацию. Но даже в этом случае, торговцам, собирающим данные для адресной рекламы, придется давать по рукам. А они постараются этого не допустить. Вспомним, для примера, банковские «экосистемы». Они им нужны для обволакивания клиента разными товарами и услугами, чтобы лучше понимать персональный режим доения каждого.

Полезны ли персональные удобства?

Многим этот вопрос покажется странным– кто ж откажется от удобств? Предлагаю развить существующие удобства в перспективные, чтобы ответить. Меня этот вопрос начал беспокоить, когда я углубился в идею «цифрового ангела». Изначально он мыслился как персональный информационный сервис, который мониторит доступную в сети информацию о своем человеке и защищает/предупреждает его о рисках: о избыточной прозрачности, о проявлении кем-то избыточного интереса к его информации в сети, следит за сохранностью информации, в том числе о попытках взлома, фальсификации, уничтожении, копировании... Есть отдаленно похожие корпоративные сервисы, но они направлены на защиту либо корпоративной сети, либо конкретных серверов данных.

Потом появилась идея поручить ему функции коммуникационного шлюза. Отчасти, эти функции уже есть на Сири, Алисе, «умных колонках» и др. Но можно на них возложить задачу агрегировать самостоятельно все информационные каналы человека, чтобы он не думал, с кем по какому каналу общаться. У меня полно мессенджеров, почта, аудио/видео сервисы в большом количестве. Уже не раз не могу найти, по какому каналу что обсуждали, а надо найти. Если представить себе удобный единый интерфейс, по которому я мог бы с любого своего устройства выйти на этого ангела как на секретаря, чтобы он сам меня связал по любому удобному каналу. Тогда я могу забыть о существовании разных каналов и жить в одном удобном и привычном интерфейсе.

И тут вспоминается facebook. Именно про него давно пишут, что он формирует «информационные пузыри». Большинство оставляет в нем только тех friends, которые созвучны по отношению к разной информации. С кем возникают конфликты при обсуждении, большинством вычищаются. В итоге, у каждого создается впечатление благостного состояния мира и созвучности личного мнения взглядам большинства. Но это совсем не так! Сам факт все здравомыслящие понимают, но масштаб поддержки своих взглядов и противоположных оценить не могут.

Если развить эту логику на идею моего «цифрового ангела», легко представить ситуацию, когда он будет со мной общаться в максимально комфортном для меня ключе, а содержательную часть обсуждать в совершенно иной логике с «цифровым ангелом» моего визави. Индивидуализация и персонализация уводят нас все глубже в информационный пузырь, отменяют потребность в эмоциональном интеллекте и переносят все самые содержательные отношения во внутрицифровое взаимодействие. Дебилизация, однако!

Человеческий мозг мощнее иных за счет более богатых возможностей связи между огромным числом нейронных клеток. Цифровые коммуникации между нами делают общество более интеллектуально мощным. Но если мы сами начнем сегрегироваться в информационные комфортные пузыри, это будет деградация. Чем сложнее и конфликтнее наши коммуникации, чем они полезнее для всего сообщества/человечества в целом. Жизнь развивается на конфликтах. Если мы начнем уходить от конфликтов, эволюция пойдет мимо нас. Мы останемся тупиковыми шимпанзе на струе развития. Разве что, рванем ядерную зиму, когда увидим, что наш поезд уходит– в логике «так не доставайся же ты никому».

Куда думать?

Думать надо про развитие трудных и сложных коммуникаций. Про активное использование цифры как самого эффективного на сегодня способа интенсификации коммуникаций, обработки информации. И про ограничение информационных пузырей задачами обеспечения полноценной релаксации. Нет ничего страшного в прозрачности, пока она не мешает нам уединиться для отдыха. Поэтому не надо параноить про информационную открытость, но необходимо пересмотреть способы работы с индивидуально значимой информацией, чтобы обеспечить достаточную для отдыха приватность.

Эксгибиционизм– ненормальность. Никакие и ничьи выгоды не должны быть оправданием ненормальности. Деньги и доходы– это способ взаимодействия, а не цель жизни. Пораженные «манифилией» не должны определять принципов организации нашей жизни, хотя капитализм культивирует именно их.

PS.

• 9.12.2021. Четче про различие логики деопроизводства на бумаге и в цифре
• 28.01.2022. 4-минутный фрагмент с критикой 152-ФЗ из выступления на PrivacyDay-2022 (там есть ссылка на ролик всего выступления и на ролик полного дня конференции).

Трансформация под гипнозом

Всю сознательную жизнь меня интересовал гипноз. О нем постоянно всплывали самые разные были и небылицы, от вызывающих оторопь сцен массовых странных танцев до цыганских штучек, от заряженной под телевизором воды до чудесных исцелений. Никак не вязалось в целостную картину лоскутное одеяло разных описаний. Чтение текстов с более-менее вразумительным авторством так и не давало опоры для собственного мнения.

Помимо внешних текстов, у меня есть собственная история необъяснимых ощущений и взаимодействий, которые я считаю достоверными. С некоторых пор я стал доверять этим необъяснимым чувствам/желаниям– и не жалею об этом. Некоторые тексты давали ожидание, что эти проявления могут работать и в гипнозе.

И тут подверулось приглашение на летний инстенсив в течение 2-х недель в приличном по моим представлениям месте с ознакомительным анонсом и упоминанием разных видов гипноза. Это был шанс разобраться в своих сомнениях.

Этот текст решает для меня пару задач:

• формализовать для себя впечатления, выводы, перспективы
• дать неформальный ответственный отзыв, который, если заинтересует кого-то еще, будет благодарностью/рекламой для организаторов и для ведущего.

Главный образовательный запрос для меня– что правда и что неправда в описаниях гипноза?

Сопутствующий запрос/любопытство– насколько гипноз нужен/вреден мне, а я ему?

Событийные впечатления

Я оказался вреден для гипноза, ибо мои сторожа сознания оказались сильнее даже моего собственного желания лучше почувствовать взаимодействия на подсознательном уровне. Пару раз только удалось почувствовать внешнее воздействие, влияющее телесно– ощущение желания сдвинуть тело/руку без физического контакта.

• Один раз меня словами убеждал другой слушатель во время практических занятий, что к руке привязан шарик, который тянет руку вверх– возникло ощущение готовности для подъема руки, словно она стала легче. Но ненадолго.
• Другой раз на меня невербально воздействовал ведущий– при закрытых глазах возникло ощущение «тяги» назад. Это не значит, что меня реально тянуло, как на веревочке,– возникло довольно сильное предположение, что от меня хотят, чтобы я отклонился назад.

Самое яркое воспоминание связано с личным опытом в последний день, когда я уже казался всем и сам себе безнадежно потеряным для гипноза. Меня положили на стулья, как в типичных эстрадных сеансах (фото в иллюстрации).

Мне казалось, что человека в сознании так не удержать, а как человека заставить быть бревном без сознательного контроля, мне тоже было непонятно. Оказалось, что вполне возможно. Я согласился сам это испытать, заранее будучи готовым, что не получится.

Следуя указаниям, я напряг руки и тело, пока меня, как палку, покрутили из стороны в сторону в стоячем положении. Потом, пока я сознательно удерживал напряжение, меня уложили на стулья. На удивление, было вполне терпимо. На меня покрикивали и похлопывали по мышцам спины, предлагая выгибаться вверх. Как объяснил ведущий потом, это вызывает спазматическое напряжение в мышцах. Потом даже понажимали сверху, но сажать никого не стали– сомневаюсь, что я смог бы кого-то удержать. Тем более, довольно быстро появилась усталось и давление на шею становилось болезненным. Как только меня поставили, я спокойно пошел на место. Боли в шее потом не было.

Но, наблюдая за другими слушателями, я видел, что у них взаимодействие проходит заметно более ярко, чем у меня. Они лучше взаимодействуют на чувственно-эмоциональном уровне, у них возникают абсолютно достоверные спонтанные реакции изнутри. Задача гипноза– отключить сознание и выявлять подсознательные структуры. У них это получалось.

Иногда возникало подозрение, что некоторые реакции у некоторых слушателей скорее фантазийно-истерические, чем органично-подсознательные, но чужая душа потемки. Большинство реагировало заинтересовано и органично. Подозрение «подсадных уток», возможное для эстрадных форматов, здесь было исключено.

Выявленные смыслы

Особенность нашего ведущего, Евгения Ивановича Головинова,– обобщение разных подходов в общие закономерности без конфликта в ценностном отношении к миру: и для атеистов, и для любителей эзотерики/мистики (хотя сам он от нее дистанцируется), и для верующих. Подача была в логике– есть общий принцип и разные приемы по его реализации.

Мне это зашло очень хорошо, ибо помогало в запросе на размещение гипноза в моей картине мира. Кто был больше настроен на инструментарий, наверное, были менее довольны. Но для любителей инструментария в течение учебного года проводятся тематические модули.

Гипноз подавался как инструмент выхода на подсознание, сознательно и добровольно усыпляя/отвлекая сознание, как сущности, менее осведомленной о внутренних проблемах/потребностях. Гипноз нужен для проявления в телесно-чувственной форме неосознаваемых проблем и формировании связи между сознанием, которое при гипнозе не отключается совсем, и подсознанием в части проявившихся в сеансе факторов.

В целом, гипноз выглядит откровенной манипуляцией– внесением в сознание задач, опираясь на мощь подсознания. Чем менее строгие контролеры удержания сознания, тем легче внушение человеку внешних задач. Но все равно в рамках допустимого для человека в рамках его ценностных представлений, которые живут в подсознании.

В целях терапии внушения делаются для осознания и преодоления выявленных проблем. В ситуации цыганского гипноза, который опирается на те же механизмы, преследуются мошеннические цели, успех которых зависит от способности жертвы удерживать контекст. Но даже опытные гипнотизеры рекомендуют не соревноваться с цыганами, поскольку их часто много и за всеми не уследить.

Меня больше зацепила тождественность цикла гипноза с циклом практически любого творчества. Привожу цикл гипноза:

Этап	Состав/задачи этапа
Фиксация внимания	Рассказ, взгляд, мимика, визуализация...
Депотенциализация сознания	Замешательство, разрыв шаблона, когнитивные перегрузки, парадоксы, бред...
Внушение/бессознательный поиск решения	Намеки, каламбуры, шутки, метафоры, загадки, задачи, директивы...
Суммирование внушения	Постгипнотическое внушение

Если вспомнить любые вспомогательные приемы инициации творчества, то они тоже опираются на разрыв шаблона (случайные слова/предметы) и последующий трансовый уход в ассоциативные поиски решения. Остается заменить постгипнотическое внушение на рефлексию.

Ключевым элементом в этих аналогиях является понятие «транс». Многие видят за ним камлания шамана или бесноватые кручения головой толпы участников эстрадных представлений. На самом деле, это любой «уход в себя». Все остальное– сила и форма проявления. Когда мы проезжаем свою остановку, задумавшись, или не слышим зов на обед, зачитавшись, или кидаемся тапками, когда мешают работать– это все разные проявления транса.

Это состояние погруженности в себя и выключенности из окружающей действительности, когда мысли радостно жужжат где-то, где им хорошо, и приносят мед. Я продуктивно жужжу под душем или в состоянии дремы перед засыпанием. Кто-то «витает в облаках» при мытье посуды.

Задача гипнотизера– ввести человека в схожее состояние, причем оно у каждого свое. Кто-то лучше входит в него под чужим влиянием, кто-то хуже, кто-то только сам это делает. Кто-то глубже, кто-то даже в добровольном трансе все прекрасно контролирует.

Для тех, кто плохо поддается внешним влияниям, есть варианты перегрузки сознания сложными задачами или концентрацией его на риске. Когда меня положили на стулья и я был полностью сосредоточен на удержании тела, у гипнотизера появился шанс что-то прокинуть мимо сознания. Мы заранее договорились о задаче. Удалось ему зацепить своим внушением мое подсознание или нет, пока непонятно. Мне кажется, что нет, но подождем.

Субъектность и трансформация

Казалось бы, если я сам пишу, что гипноз- это манипуляция, как можно говорить о субъектности? Но на чем стоит субъектность? На знании себя. А кто я? Я– это сознание, эмоции и чувства (телесные проявления/соматика).

Мы обычно сосредоточены на сознании. Вся школа давит на мозги. Много у нас в образовательном процессе направлено на освоение эмоций и чувств? Кроме ностальгии по «чувствам глубокого удовлетворения» в рамках патриотического воспитания? Тогда о каком «я» может идти речь?

А гипноз живет в теле и эмоциях. И поскольку любое творчество, как мы выяснили, тоже можно считать гипнозом, более широкое включение в повседневное творчество элементов гипнотических практик как средству познания себя и выявления своих подсознательно живущих потребностей и проблем– прямой путь к повышению эффективности развития субъектности.

Важный тезис про трансформацию. Мы сейчас все в сплошных трансформациях, а она возможна только при триедином согласованном изменении не только в сознании, но и в эмоциях, и в чувствах. Потому трансформации и буксуют, что мы их тащим исключительно на сознательном уровне.

Как подтянуть эмоции и чувства, отдельная проблема. Отчасти и подсознательно мы это делаем, привлекая внимание (этап 1), разрывая сознание непривычным углом зрения (этап 2), и внушая прямые или косвенные директивы (этап 3). Но цепляем только тех, у кого это вызвало совместимые эмоции и чувства. Потому и формируются «пузыри» сторонников и противников, что их телесно-эмоциональный отклик разный.

Итого

Гипноз живет с нами в самых разных проявлениях. Закономерности его полезно знать и осознанно применять. Не только защищая себя от внешних нежелательных воздействий, но и для полноценного эмоционально-телесного развития, что чаще называют эмоциональным интеллектом. Особенно полезно применять самогипноз для саморазвития и самопознания. Но не все и не всегда человек может сам- можно воспользоваться внешней помощью, осознавая риски и свои способности/возможности.

Полезно в безопасной обстановке осознать и прочувствовать для себя границы и возможности гипноза, чтобы без лишних страхов и восторгов воспринимать расхожие мифы о нем, отличать выдающиеся способности мастера от эффектных фейерверков шарлатана.