Деда, расскажи про войну

Начиналось с «Деда, покатаешь меня на танке? А маму возьмем с собой?». Безотказный дед Гриша обещал покатать не только меня, но и маму. Правда, не сразу, а когда подрасту.

Один раз он меня жестко обманул: подарил на день рождения не настоящую саблю, а игрушечную пластмассовую. Глубина обиды должна быть понятна, раз я до сих пор это помню. Раз он танкист, воевал с немцами, с саблями проблем не должно было быть. И вдруг такая подстава! Про катание на танке обид не осталось, потому что сам не просил, когда подрос.

Обида/не обида, но недоумение его ответы про войну вызывали долго. Никаких доблестных атак, ожесточенной обороны, героических схваток. Ерунда какая-то про недоваренный рис, про ночные блуждания по темной дороге. Но, чем старше становился, тем пронзительнее становились эти бытовизмы, тем лучше воспринималась трагедия и ужасающая изматывающая обыденность военного времени. Тем важнее казались эти истории для передачи следующему поколению. Потому на День Победы сформировалась семейная традиция ездить к деду на кладбище и вспоминать его военные истории, всех остальных родственников.

Целостная оценка войны дедом– «изнурительная грязная работа». Это очень долго до меня не доходило. Только во взрослом состоянии, понемногу, по мере накопления собственного жизненного опыта, выращивания детей, осознания смысла понятия «работа».

Теперь дети выросли и повторять снова и снова уже боязно, чтобы не надоесть. Решил написать здесь. Может, кому-то еще покажется интересным, а детям будет проще передать дальше, когда и если захотят. Писать буду фрагментарно, как вспоминается. Постепенно буду дополнять разными историями от разных людей. Возможно, они будут плохо стыковаться, потому что давно это было и многие рассказчики уже не смогут повторить или уточнить свои истории.

Дед Гриша

К началу войны он уже имел диплом инженера, был специалистом по холодной резке металла, работал на заводе в Краматорске. Перед войной он собирался поступать в аспирантуру при Харьковском политехе. Оттуда осталось его яркое воспоминание о защите диссертации по какому-то двигателю– ему предложили сходить посмотреть.

Какой-то мужик довольно бойко рассказывал про свой двигатель, отвечал на вопросы. И вдруг кто-то из комиссии его спросил: «А какой КПД у человека?». Это явно выпадало из логики происходящего. Мужик отмахнулся: «Ноль». После неловкой паузы тот же голос решил уточнить: «Значит, КПД товарища Сталина тоже ноль?». Дед был очень осторожным человеком и решил, что ему пора. Однако он мне это рассказывал спустя лет 40! Значит, это глубоко его впечатлило. Как иллюстрация к современным разговорам о Сталине и его правлении.

Ушел дед на фронт из Краматорска в августе 1941 года после отправки семьи в эвакуацию. Ушел в домашней летней одежде и сдал узелок с вещами в обоз. Больше его не видел. В боях реальных не участвовал, потому что днем немцы наступали по дорогам, а они по ночам отступали по полям и лесам между дорог. На взвод было несколько трехлинеек. Несколько раз их сажали в окопы, но, к счастью, потом поступал приказ отступать. На подступах к Ростову-на-Дону их последний раз посадили в окопы. По звукам канонады, приближался фронт. Они уже прощались с жизнью, но подъехала сибирская дивизия и их сменила. На минуточку, глубокая осень, а они все в той же летней одежде без смены. Каждый что-то где-то добывал, как смог.

Только в октябре их обмундировали и оформили. Поскольку дед был инженер, его определили в 8 саперную армию, которую тогда и сформировали. Летом 1942 года их переформировывали, образованных отправляли на специализированное военное обучение. Дед вызвался в танкисты. Учили по ускоренной программе и весной 1943 выпуск отправили в Челябинск за техникой.

В Челябинске все оказалось забито танкистами, которые тоже ждали танки. Чем они занимались, взрослым опытным людям несложно догадаться. Дед, как опытный инженер и заводской человек, недолго думая, рванул к главному инженеру завода и предложил поставить свой взвод на конвейер. Он был очень горд таким своим решением, потому что убил им сразу много зайцев:

• его подчиненные не болтались по городу без дела
• его подчиненные получали зарплату и продуктовые карточки работников завода
• его подчиненные, собирая своими руками танк, лучше познавали машину
• руки его подчиненных были далеко не лишними на заводе, ибо рабочих не хватало и за станками работали в большом количестве женщины и дети, т.е. они своими руками приближали момент получения танков

Ждать комплектование танками пришлось довольно долго (судя по армейской книжке, от выпуска из училища до переформирования на новом месте дислокации прошло три месяца). После комплектования решили сделать тестовый пробег. Кажется, он говорил о 20-30 км. Один танк вскоре после выхода на марш вышел из строя. Одна деталь оказалась бракованная. Выяснили, кто ее сделал– 13-летний мальчик. По законам военного времени за это могли и расстрелять. Дед не знает, чем все кончилось, но очень надеялся, что обошлось без крайних мер.

Особое впечатление у него оставила история о погрузке танков для отправки на фронт. Он много раз ее рассказывал. Помню, я удивился, полагая Челябинск далеко от линии фронта. Но дед сказал, что самолеты-разведчики вполне могли долетать. Им нужно было с уровня земли по двум стволам деревьев, положенным как пандус с земли, своим ходом завезти танк на платформу в кромешной темноте. За огонек сигареты могли расстрелять– курили в рукав. Для управления действиями механика-водителя использовали командирские часы со светящимся циферблатом. Один танк сорвался со стволов при погрузке. У деда на глазах комиссар, размахивая пистолетом, грозился расстрелять командира танка, но обошлось угрозами.

Перебросили их к знаменитой Курской дуге в недавно сформированную 3 гвардейскую танковую армию, приданную Центральному фронту. По книжке дед был в 7 гвардейском механизированном корпусе до последующего переформирования уже после Курской дуги.

Одно из его ярких впечатлений из «боевых действий»– марш-бросок к Орлу. Он был командиром 1-го взвода и получался головной машиной в колонне. Двигаться приходилось скрытно в кромешной темноте по шоссе. В какой-то момент он по совершенно необъяснимой причине приказал остановиться и вылез из люка танка осмотреться. Прямо напротив него стоял указатель на немецком, что до Орла 4 км. Если бы этот столб не заметили и влетели в город, всех бы могли пожечь, потому что улочки в Орле узкие, не для танков. А так они своевременно обошли город.

Собственно про боевые действия он поделился только двумя впечатлениями:

• «танки горят, как свечки»
• «после боя на гусеницах все: железо, люди, свои, чужие»

Он был несказанно благодарен своему экипажу, что они освободили его от чистки танка. Он не мог, потому что неудержимо выворачивало. Как и чем он это компенсировал, он не рассказывал. А я не сообразил спросить. Впрочем, какая разница? Как-то договорились.

Очень его пробила история с недоваренным рисом. Был этап, когда они находились в активном движении, долго не могли поесть. Чуть ли не пару суток. Объявили привал. Тут же все бросились готовить еду. Его экипаж где-то добыл рис. Едва его забросили в котелок и закипятили, команда «по машинам». Пришлось есть его полусырым и он колом встал в брюхе. Теперь, после туристического опыта, я бы предложил завернуть горячий котелок в телогрейку минут на 40-50, но...

После Курской дуги их направили на Белорусский фронт (очень наглядная карта движений 26 танковой бригады со ссылками на документы, включая журнал боевых действий). Судя по журналу боевых действий, там было много времени без боев. Именно там с дедом произошло одно из военных чудес. Он лежал на плащ-палатке недалеко от реки и писал письмо домой. Захотелось пить. Он подошел к реке– и в это время шальной снаряд разнес в клочья его плащ-палатку.

Там же произошло удивительное событие, о котором я слышал только от деда. Им организовали баню, а после бани выдали новое американское белье, полученное от Красного Креста. После этого многие полегли с брюшным тифом. Похоже, белье было заражено тифозными вшами. На свежем белье, насколько я понимаю, вши сами по себе не заводятся. Многие не выжили. В частности, потому что не ели, находясь без сознания. Дед выжил чудом. Говорят, он даже в бессознательном состоянии ел, когда кормили. Поскольку медперсонала не хватало, полноценный уход обеспечить не могли. У деда образовались сильные пролежни. В результате нога оказалась повреждена и его признали ограниченно годным. В госпитале он провалялся 9 месяцев.

После войны постепенно нога расходилась, отчасти потому что дед заставлял себя ходить без палочки. И только в старости снова дала о себе знать– он снова начал ходить с палкой. Отец его помнит с палкой, когда дед их забрал из эвакуации в Казань. После демобилизации из армии его туда направили на авиазавод. Потом он вернулся на свой завод, который после эвакуации разместили в Электростали. Там я к нему и приставал с катаниями на танке, саблей и историями про войну.

Ушел он в течение года после Советского Союза. С растерянностью и недоумением смотрел на происходящее. Жаловался, что ничего не понимает в новой политической реальности.

Два его младших брата остались на войне. Один посмертно награжден за защиту позиций от немецкой разведки у деревни Чулково 5.1.1942. Про самого младшего ничего не известно. От старшего осталась семья. Причем, если бы при отъезде в эвакуацию из Кременчуга его молодую жену с дочкой почти силой не забрали родители деда, она бы тоже ушла в Холокост– это судьба всей ее семьи, которая осталась в городе. Еще у деда была сестра. Ее жених не вернулся с фронта.

Дед Муня

Полное имя деда Самуил. Меня назвали в его честь по созвучию с домашним именем, хотя и более привычным для того времени. Дед не дожил до своих внуков, хотя с фронта вернулся живым. У него было три дочери и он очень хотел сына. Бабушка сожалела, что он не дожил до внуков– их получилось четверо и только одна внучка. Наш старший появился через три года после его ухода из жизни.

Вернулся дед с сильной язвой. Сам не мог даже ходить. Бабушка рассказывает, что его привел адъютант. Привалил к стене, пока стучал в дверь и вызывал бабушку. Бабушка его выходила. После этого он работал завгорздравом в Кременчуге, пока не заболел– теперь уже раком. Хотя ему пудрили мозги, он сам поставил себе диагноз и в ответ подробно рассказал, что и когда с ним произойдет.Умер в один год со Сталиным.

К слову, о Сталине и его режиме. Дед был коммунист, фронтовик, кавалер ордена Красной Звезды, завгорздрав, но в коридоре наготове стоял дежурный чемоданчик и к подозрительным звукам на улице по ночам дед с бабушкой прислушивались. От бабушки я узнал, что из Кременчуга эшелонами высылали евреев куда-то в Сибирь. Она говорила про два эшелона. Дед ей как-то сказал, что положит на стол партбилет, если его семью начнут принуждать к высылке. При этом про него рассказывали, что он был довольно резким и принципиальным человеком. Могу себе представить, зная свою собственную мать. И такой сильный человек молчит в тряпочку про высылку людей эшелонами. Только угроза своей семье может заставить его поставить вопрос ребром. «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо».

Про его военные истории я знаю совсем мало. Его военные документы не у меня, поэтому совсем чуть-чуть.

Сначала он занимался формированием санитарных поездов. Одно время это происходило на Алтае, на перегоне Барнаул-Бийск. Он даже выписал туда семью– бабушку с тремя дочерьми. Но, когда он уехал оттуда с эшелоном, им стало очень холодно и голодно. Пришлось оттуда выбираться. Хозяйка им дала в дорогу картофельные очистки, из которых бабушка сделала оладьи. Сразу все съесть дочерям не дала, а в дороге их выкрали.

Дед потом был начальником госпиталя. По специальности он был рентгенологом. На фронте он придумал и сделал приспособление, которое позволяло заводить раненых в рентген на подвесе, не заставляя их кантовать в горизонтальное положение, что вызывало задержки и болевые ощущения.

Как-то ближе к концу войны, когда у него уже была сильная язва, пришла комиссия с проверкой госпиталя. Они пришли в восторг от состояния дел, от изобретения деда. Решили представить к ордену Красной Звезды главврача. Но, когда он появился скрюченный в валенках и телогрейке, потому что его знобило, возмутились за неуставную одежду и наградили его зама. Хорошо не наказали. Потом его все же наградили, но уже в конце войны.

Сестра его была директором школы и в ее школе в Кременчуге учились многие мои родственники. Со стороны бабушки– жены деда– военные истории не знаю. Бабушка часто вспоминала из своих родственников Яшу (кажется, как и она Богораз), который блестяще знал немецкий язык, был молодым и красивым. Его все очень любили. Она была уверена, что он был разведчиком, поэтому его долго ждали после окончания войны, но никаких признаков жизни или смерти так и не пришло.

Продолжение следует... Здесь же, по мере дозревания времени и памяти.