Сначала мы строим модель окружающего мира, а потом становимся ее заложниками. Мы начинаем думать, что мир именно такой, какая модель, забывая, что любая модель– упрощение для выработки алгоритмов поведения и предсказания. У любой модели есть условия применимости. Если условия изменились, старая модель может перестать работать, может привести к совершенно другим результатам, чем мы привыкли ожидать в иных условиях. Чем проще модель, тем условия ее применимости уже.
Если посмотреть на украинский конфликт под таким углом зрения, то мы увидим, как одни и те же события разные стороны обосновывают и прогнозируют совершенно по-разному, основываясь на разных моделях. Крыша едет, если не предполагать злонамеренность сторон, если не считать, что модель другой стороны ложная. Это очень тяжело: начинаешь понимать шизофреников, т.к. доводы каждой стороны из их модели видятся логично, но сам эти выводы разделить не можешь. Именно поэтому украинский кризис уникален!
При желании (а оно есть!) появляется возможность сопоставить несопоставимые модели и понять, что злонамеренности нет– это добросовестное восприятие мира. Но раз даже в конфликте столь близких людей появляются несовместимые модели, программирующие их на усугубление конфликта при отсутствии разумных оснований, значит, эти же механизмы работают во всех конфликтах. Украинский конфликт высвечивает этот процесс намного более ярко, чем любая другая военная агрессия, где много иных поводов и отличий: религиозных, социальных, языковых, общекультурных.
Про территориальные притязания я раньше уже писал: простым людям (кроме идиотов), имевшим возможность свободно перемещаться по всем спорным территориям, должно быть совершенно безразлично, кому принадлежит какая территория. Простых людей граница раздражала дурацкими задержками на границе и незаконными поборами недобросовестных мытарей.
Повторяю мысль: конфликт порождает несовместимые модели мира, усугубляющие конфликт, вопреки реальной основе конфликта. Наличие негативного фактора, который сторона не может по каким-то причинам подавить или исключить, приводит к признанию его не столь критичным, как кажется другой стороне. В случае обвинительного поведения другой стороны такой фактор начинают, наоборот, считать достойным существованием и отстаивать право на его наличие вместо признания невозможности с ним бороться. Без конфликта признание негативных элементов, требущих исключения или изменения, могло бы быть простым и согласованным.
Мы любим в отношении русских и украинцев семейную парадигму. Та же закономерность прекрасно работает в быту: вспомните любую бытовую ссору и вы признаете, что поведение ее участников начинает определяться разными противоречивыми моделями конфликта, обосновывающими поведение каждой стороны. В коллективном конфликте разрыв моделей усиливается числом лиц поддержки каждой из них. Именно поэтому так увлеченно обсуждается, кто в мире какую сторону и в чем поддержал, так ревниво наблюдают за перебежчиками.
Жуткая кровавая бойня, на ровном месте разрывающая близких людей, заставляет искать виноватых и за счет их вины восстанавливать свою картину мира, потому что для всех бред происходящего нетерпим и требует объяснения.
Проще тем, кто ищет простые ответы– им достаточно показать пальцем на виноватого и назвать обидным уничижительным прозвищем. Если есть простое понятное объяснение–есть картина мира, под которую вырабатывается модель поведения.
Совсем просто тем, кто ищет эмоциональную поддержку– им крайне важно чувствовать защиту группы, поэтому они старательно транслируют групповую позицию, подчеркивая себе и, главное, им, что они свои. Чем слабее психика, чем агрессивнее они транслируют групповую позицию. Какая позиция по сути, им не очень важно– лишь бы ощущать себя “своим” и защищенным группой. Естественно, они не осознают этого– непроизвольное подсознательное поведение.
Таких очень много: носителей простого объяснения и группы их поддержки. Нельзя их ни в чем обвинять, ибо они так функционируют. Не со зла, а по природе. Это общая человеческая природа, а не особенность русского, украинского или иного мира. Чем острее опасность, тем больше, сплоченнее и агрессивнее будет группа.
На что можно опираться искренне без злоупотреблений:
- обида
- страх
- проекция своих обид и страхов на объект в виде прогнозов
- раздувание негативных "чужих" и позитивных "своих" фактов
- игнорирование не вписывающихся в свою модель проявлений
- поиск и популяризация сторонних мнений в своей логике
- обвинение иных мнений в ангажированности
- простые объяснения сложных процессов
- применение законов, писаных для иных ситуаций, но формально подходящих
Если на это наложить целенаправленные манипуляции, весь указанный букет начинает так благоухать, что теряешь все мыслимые ориентиры.
Любой диванослужбовец, ищущий свою правду в бескрайних социальных сетях, может посмотреть и послушать новостные передачи России и Украины, невзирая на любые запреты. Восприятие вещания в обеих странах очень грустное, пропитанное взаимными издевками и претензиями. Такое поведение– признак слабости. Если для Украины его можно понять, ибо она находится в состоянии войны и экономического кризиса, то для России, находящейся в кризисе, но менее масштабном и без войны, имеющей несопоставимо большие ресурсы, такая истерика в прессе настораживает гораздо больше– ведь, такая информационная политика ведется уже давно и, значит, поддержана властью. Будь российская позиция менее истеричной и более взвешенной, развитие сюжета могло бы быть заметно более конструктивным.
Для меня знаковым показалось интервью “Украинской правды” с бывшим послом США Макфолом. Оно довольно жесткое и в отношении Украины, и в отношении России. Оно заставило под новым углом зрения посмотреть на модели России и Украины, т.к. его модель с ними не пересекается. Можно считать ее лукавой, но можно и не считать. У меня нет шпионских источников информации и я исхожу их того, что конспирологические модели мира несовместимы с моделями нормальных людей. Позволю себе допустить, что и Макфол не слишком грубо лукавит. Его модель могла бы быть отрезвляющей: Америка, естественно, отстаивает свои интересы и ради них не станет отстаивать ни одну из сторон. Да, они считают свою модель жизни самой лучшей и радостно поддерживают всех, кто что-то делает под теми же лозунгами, но из этого не обязательно следует злонамеренность или, наоборот, готовность подставляться.
И в развитии НАТО можно, конечно, винить злобный запад, а можно предположить, что мелкие бывшие союзники больше опасаются мощной непредсказуемой России, чем НАТО. Возможно, зря. Но как можно было доверять России, когда в ней был развал и странный в своей непредсказуемости Президент? Чем выше уровень жизни в стране, тем больше ей доверия. По мере роста порядка и уровня жизни в России ей начинали доверять все больше. Но история с Крымом убеждает всех в оправданности опасений. Можно, конечно, кивать на Америку и приводить примеры их жандармских жестов, но тогда не надо и забывать о негативном отношении к их политике во всем мире. С другой стороны, можно упрекнуть НАТО за недальновидность и нежелание считаться с разумными опасениями России, которую принимать не стали, а все остальные страны восточной Европы туда приняли. При этом, повторяю, я исхожу из заведомо незлонамеренных поступков, что может быть и не так.
Я убежден, что все российско-украинские споры– война за ресурсы между денежными мешками. Мы ничего с ними сделать не можем. Иллюзии украинцев про роль простых недовольных властью на Майдане развеять сложно, но думающие могут сопоставить цели и результаты. Даже успешные коренные перевороты типа революции 1917 года являются не столько силой народа, сколько слабостью власти. А на Майдане-2014 даже власть не слишком поменялась. Единственное, что могут люди– не поддаваться на развод власть имущих в свою пользу. В меру здравого смысла и возможностей. Нельзя поддерживать идею кровопролития, какие бы обиды его не подпитывали. Нельзя желать другой стороне зла даже в состоянии обиды. Да, и саму обиду полезно осознать: касается ли она лично вас или она касается ваших буржуев, но ее постарались внушить вам? Ваш ли это "сукин сын"?
Думаю, нашел точку, из которой легче выйти на понимание нестыковки моделей современных конфликтов. Получается банально, но, может, в этом и есть смысл?
Наших руководителей мысль “а как народ” посещает, похоже, только в контексте, непротиворечащем их собственным представлениям о мире и их собственным интересам в нем. Подозреваю, что они сами себе в этом никогда не признаются и даже могут обидеться на такое обвинение– это жизнь для них так устроена.
Дальше встаем на место “народа”. Информации у него меньше. Обычные люди по своему ролевому статусу ведомые. Даже способные мыслить самостоятельно на общую политику повлиять не могут. Что остается? Эффект Милграма или Стокгольмский синдром: яростно поддерживать лидера, возлагая на него ответственность за все последствия и формируя вокруг него группу “свои”. Агрессивная оппозиция– это то же самое, но в инверсивном проявлении плюс комплекс жертвы: все равно, “я ни в чем не виноват”. Чем жестче “вертикаль”, тем больше стремление приблизиться к лидеру или выделиться на противопоставлении ему. Второе менее популярно, поскольку более рисковано.
Такая центростремительность способствует приоритету лояльности над компетентностью, которая вымывает самостоятельно мыслящих специалистов из властной вертикали, т.к. они гораздо меньше стремятся к центру, чем просто лояльные: для лояльных это заметно важнее в рамках жизненной стратегии. Специалисту важнее грамотное решение, чем благосклонность руководства. Специалист, если и стремится к власти, то ради возможности защитить грамотные решения: по сути, себя в профессии и свое ремесло.
Таким образом, получается, что позиция лидера формирует массовую позицию. В агрессивной (опасной) ситуации механизм “свой/чужой” усиливается и растягивает пограничную зону, занятую в спокойной ситуации относительно самостоятельными членами общества, которые обладают критическим складом ума и способны в случае утери лидером позиций оказаться альтернативным лидером. Партийный принцип политической конъюнктуры осложняет вероятность столь радикального перехода, но пример взлета никому особо не известного Путина в роли преемника Ельцина наглядно доказывает, что лидером может стать совершенно неожиданный человек.
Если мы упрощаем массовые модели ситуации до мнения ключевых лиц стран и даже коалиций стран, игнорируя массовость, поскольку считаем ее наведенной стадной моделью, то конфликт моделей участников конфликта становится легче объяснимым. Для оказания влияния на такой конфликт более продуктивным может оказаться отстраненная позиция– не вставать на позицию лидера, участвующего в конфликте, ибо поддержка любого из них только усиливает конфликт: всегда найдется достаточное количество поддержки на каждой стороне, а, чем больше поддержка, тем сильнее конфликт и менее вероятен выход из него. Как только лидеры ощутят потерю поддержки массы, они сразу начнут искать менее конфликтный выход, дабы сохранить свои лидерские позиции.
В отношении украинского кризиса, нет проблем у людей. Совсем нет! Есть амбиции лидеров и страхи простых людей, на которых все лидеры играют. Кроме того, в условиях кризиса у людей с нестандартными для предыдущего стабильного состояния идеями появился шанс на их продвижение в обществе, которого раньше не было. Хорошо это или плохо, вопрос спорный. Мне лично многое из активно продвигаемого не нравится. Собственно, норма– понятие статистическое: в стабильной ситуации до кризиса она была сформирована. При изменении ситуации в состоянии неустойчвости все оттесненные из этой нормы проявления стремятся отстоять себе место в новой норме. Каждый из нас своей реакцией поддерживает или препятствует тем или иным проявлениям, претендующим на изменение своего места в новой норме.
Что же делать и как воспринимать происходящее?
Воспринимать как драку амбиций. К интересам народа она имеет косвенное отношения. Тот, для кого сам вопрос имеет смысл (текст только для них), должен самостоятельно анализировать факты с опорой на собственный опыт и дистанцироваться от всего вычурно агрессивного и, наоборот, “патриотического” с обеих сторон, ибо это накачка, манипуляция.
В отношении России и Украины можно с уверенностью сказать, что никакой разницы между людьми с обеих сторон нет и даже противоположные, на первый взгляд, проявления, по сути, идентичны в своем содержании– отличаются только направленностью. Единственное отличие– украинские власть и экономика заметно слабее. Это усиливает и страхи, и самоорганизацию по выживанию.
Точно так же, с обеих сторон поднялась пена. Обе стороны терпимее к своей пене, ибо ничего с ней сделать пока не могут. Зато именно пена наиболее агрессивна– громче всего шипит, обволакивает и лопается, забрызгивая всех вокруг и порождая радостный шум подтверждения для оставшейся пены.
Думающим людям нужно отстраниться от политических штампов и сосредоточиться на интересах людей, ибо интересы людей, по большому счету, являются интересами государства, а не политические или геополитические амбиции. Только забота о людях может позволить выйти из этой жуткой и гнусной политической провокации, к которой все стороны приложили руку по наущению собственных лидеров. Кто бы и в каком объеме не был виноват, это не заслуживает крови живых людей. Нельзя смешивать шаблоны традиционных захватнических войн, предусматривающих истребление или подавление местных жителей, и этот конфликт за зоны влияния.
Только те, кто призывает к крови, должны быть безжалостно ограничены в правах, прежде всего на оружие и доступ к СМИ. А при настойчивом продолжении, к лишению свободы. Полагаю, в менее резкой форме это должно быть применимо и к тем, кто публично оскорбляет других. Доказательно обвинять и требовать расследования указанных фактов можно и нужно публично. Но не оскорблять. Сейчас ситуация обратная: издевки и оскорбления в ходу даже на ведущих каналах ТВ. Возможность открыто высказать позицию против продвигаемой властью весьма ограничена или рискована, что одно и то же.
Если за что и бороться сейчас, то за условия для свободного волеизъявления всех людей, прежде всего на втянутых в конфликт территориях, чтобы на его основе принимать решение: за столом, а не за прицелом. И за изъятие оружия. От него еще погибнет изрядное количество ни в чем не повинных людей. Даже после изъятия, ибо все изъять удастся еще не скоро.
Но свободное волеизъявление и властные амбиции– вещи несовместные, поэтому… Круг замкнулся. Старайтесь оставаться собой и не поддаваться на звуки дудочки. Любой.
Самым диким в наших взаимных укусах для меня является ленточная несовместимость. Я бы попытался воспользоваться святым для граждан обеих стран праздником Победы для поиска общего начала и сближения позиций. Я бы приветствовал тройную ленточку: российский триколор, украинский двуцвет и георгиевскую ленту, сколотые значком медали “Победа над Германией”. Деды и прадеды воевали все вместе. Мои деды оба из Кременчуга Полтавской области, один наврачевал на орден Красной Звезды, другой выжил в отступлении без оружия и в танке на Курской дуге. Я родился в Кременчуге, хотя всю жизнь прожил в Москве, родственники жили и живут на Украине. От одной мысли, что из-за ленточки, как бы кто бы ее не воспринимал, человека могут оскорбить и даже побить, мне становится тошно. Мы же не папуасы, мы в 21 веке, люди!
Комментариев нет:
Отправить комментарий