О воспитании– к гусарам

На фоне законодательно-запретительной истерии заявление о приближающейся очередной «Концепции» воспринимается заранее с напряжением. А когда выясняется, что речь идет о концепции воспитания и комплексного подхода к нему, душа начинает рваться перед всплывающими образами запрета иностранного усыновления, ювенальной юстиции, защиты детей от дурной информации, сглаза и прочих скреп.

Прекрасно понимаю, что после полувековых заклинаний «образование– это обучение и воспитание», меня порвут «на тысячи маленьких медвежат», но молчать не могу. Все, приплыли– мир настолько изменился, что, чем дольше мы будем закрывать глаза идеологическими шорами, тем глубже утонем в трясине времени. Надо четко без заклинаний определить, что такое воспитание и как его можно изменить. Мое восприятие образования, обучения и воспитания связаны, но совсем не так. Хочу выразить признательность Павлу Максименко за то, что обратил мое внимание на эти связи– до него я их чувствовал, но относился как к терминологическим привычкам и не придавал большого значения.

Обучение– целенаправленный процесс передачи знаний и навыков от учителя ученику, независимо от их субъективных настроений. Как правило, активная роль в обучении только у учителя– ученик часто пассивен. Можно пытаться мудрить и стараться активизировать ученика, но это может зависеть от массы факторов и активная роль ученика не является определяющей.

Образование– заведомо личностный процесс, который совсем не обязательно включает в себя обучение. В вырожденном случае, оно происходит и вовсе без обучения, поскольку человек в процессе жизни помимо своей воли вынужден строить какой-то образ мира вокруг себя и как-то к нему приспосабливаться. Насколько глубоко человек погружается в построение образа мира в разных его проявлениях, настолько глубоким будет его образование. Безусловно, обучение способствует образованию и на предыдущем этапе оба процесса были настолько взаимозависимы, что обычно используются как синонимы. Но они разные и их смешение мешает пониманию.

Воспитание– это поведенческая составляющая образования и тоже абсолютно личностная форма активности. Полностью разделяю и считаю единственно правильным утверждение: «Воспитать человека может только он сам».

Человек с традиционным подходом к воспитанию этой логики не понимает. Для него есть:

• воспитатель,
• воспитуемый,
• цель– сформировать желательное для воспитателя поведение воспитуемого,
• воспитательная работа с планами, мероприятиями (как правило, в форме душеспасительных бесед), наглядной агитацией, отчетами и концепциями.

И мы, советские дети, хорошо помним такую воспитательную работу, можем в лицах рассказать, что думали по поводу воспитательных промываний мозгов, повсеместных плакатов типа «Народ и партия едины», «Экономика должна быть экономной» и проча.

На самом деле, традиционный процесс воспитания– это пропаганда желательных форм поведения и их дрессировка в конкретных массовых проявлениях. И прок от такой работы весьма небольшой, ибо формируется у человека поведение не столько от того, о чем ему жужжат в уши, сколько как опыт адаптации к окружающей среде, причем реальной, а не артикулируемой воспитателями. Хотя полностью исключать влияние информационного давления, конечно, нельзя, ибо это влияние мы имеем счастье наблюдать и сейчас по ряду вопросов, список которых растет. Но даже это влияние нужно воспринимать через призму деятельностных проявлений, ибо информация, не имеющая никакого влияния на реальную жизнь, не имеет особого влияния и на мозг.

Реальное воспитание– это построение собственной модели поведения по окружающим образцам на основании тех ценностей, которые транслируют значимые для данного человека люди.

И это можно показать по позитивным проявлениям воспитания в советское время. Например, тогда было принято вступаться за обижаемых и понимать, что тебя, с большой вероятностью, поддержат другие– и народ часто вступался. Не хочу идеализировать, но в бытовых скандальных ситуациях это было нормой. Конечно, это поощрялось в духе традиционного воспитания, но люди вели себя так не поэтому, а потому, что так было принято.

В 90-е ничего принципиально в воспитательной работе не поменялось, но на практике стало ясно, что вступаться опасно– даже при благополучном стечении обстоятельств милиция сама сведет тебя с преступниками и оставит с ними один на один. Да, и вероятность помощи со стороны уже невысока. Даже в просто скандальной ситуации вероятность получить массу проблем намного выше шансов на моральное удовлетворение от собственного влияния на ситуацию. Так что, если собираешься сегодня геройствовать на основании собственных ценностей, будь готов биться в одиночку с минимальными шансами на моральное удовлетворение. Будете вмешиваться?

Почему мы не довольны поведением «понаехали-тут»? Да, они себя гораздо лучше ведут, чем аборигены с образцово-славянскими лицами! Кто свободно разговаривает на самом известном в СССР диалекте без оглядки на окружающих в общественном месте? Кто плюет мезгу от семечек под лавку автобуса и даже метро? Кто демонстративно тискается и сосется на проходе, на эскалаторе метро? Кто скандалит без зазрения совести в общественном месте? Бродит и пристает ко всем в пьяном виде? Срет, где жрет, включая места посещения культуры? Продолжать? Откуда гостям знать, что это не норма, но местным почему-то позволено, а им нет?

Тем, кого мои доводы и примеры не убеждают, предлагаю задуматься еще об одном аспекте. В советской школе класс был весьма устойчивой административной единицей. Пока еще в российских школах многие классы тоже относительно устойчивы, хотя не так, как раньше. Но совершенно очевидна тенденция к индивидуализации образовательных программ, что неизбежно ведет к отсутствию стабильного детского коллектива– на разных занятиях разные составы учеников, разные расписания занятости, прихода/ухода и, соответственно, разные модели отношений в разных многочисленных краткосрочных коллективах. В таких условиях традиционные для советского времени массовые коллективные формы воспитательной работы не смогут получать те же привычные воспитательные результаты.

То, что массовое поведение молодых перестало устраивать и есть претензии к проблеме воспитания, ясно по факту обсуждения концепции. А я тут выступаю как мультяшная Баба-Яга, которая против. Значит ли это, что я не считаю нужным говорить о воспитании и что нельзя ничего изменить? Конечно, не значит. Но нужно открытыми глазами смотреть на проблему и не заниматься знахарскими заговорами вместо реальных действий. На что нужно обращать внимание вместо наступания на грабли советского воспитания?

Вместо воспитания детей надо заниматься воспитанием себя, раз никто, кроме меня-любимого, не может меня-любимого воспитать– достойно себя вести, создавая, тем самым, достойные образцы поведения и транслируя достойные наследования ценности. Надо создать условия, в которых свинство, в идеале, невозможно; как минимум, наказуемо. Надо создать максимум удобств тем, кто помогает правильному поведению, и максимум неудобств, кто неправильно себя ведет.

Есть ли педагогические меры воздействия на воспитание? Надо планировать мероприятия, участие в которых способствует выработке желательных обществу образцов поведения и блокирует нежелательные образцы. Надо всячески поддерживать и популяризировать эти правильные образцы. Надо обеспечить обычную нормативную поддержку таким мероприятиям. Никакая концепция для этого не нужна. Зато одно из направлений такой деятельности, которое воспитало многих из нашего поколения– туризм,– сейчас идиотскими перестраховочными правилами почти изжито. Может, рог изобилия с «держать и непущать» поджать?

Но, самое главное, надо обеспечить законность, которой поверит народ, которая не потребует от ищущего правду пустить все свои обычные дела под откос ради этого. И поддержку тем, кто борется или страдает за правду. Но это гораздо сложнее очередной "Концепции", плана мероприятий по ее реализации, отчетности и, самое главное, распределения выделенных на нее бюджетных средств.

PS. 21.06.2017. УГ «Что может воспитать школа?»